Плакатные советские шрифты: Советский шрифт: ru_font — LiveJournal

Содержание

Советские шрифты. Мир «ВКонтакте» Что такое советский леттеринг и как он появился

Как только я начал серьезно заниматься дизайном, сразу стал обращать больше внимания и на шрифты: от современной типографики до вязи, от экспрессивной каллиграфии до швейцарской школы. Тогда я и познакомился с советским леттерингом, и тут же захотелось создать паблик с уникальной темой и контентом. Так родился «Советский леттеринг» . Образцы советской шрифтовой школы в интернете можно было собирать только по крупицам: рыться в подборках кинотитров, просматривать старые фотографии или изучать диафильмы. А это сообщество было создано, чтобы собрать весь пласт культуры в одном месте.

Для себя я выделил 3 основных причины появления советской шрифтовой культуры.

Революция и художники-авангардисты


Дух нового времени требовал новой графики. Тени, блики, рюшечки и витиеватые шрифты были выкинуты в корзину за ненадобностью, а им на смену пришли четкие формы и минимум цветов.


Железный занавес


Советские дизайнеры имели очень ограниченный доступ к информации извне и не могли в полной мере вдохновляться работами иностранных коллег. Они варились в собственном соку. Казалось бы, создались все условия для угасания и деградации шрифтовой культуры. Но здесь нам очень повезло с художниками-оформителями, которые при таком положении вещей не стояли на месте, а, наоборот, темпами советской промышленности развивали новую шрифтовую культуру.

Стандарт 1337 «Шрифты гартовые»


В 1930 году в СССР произошло важное для всей полиграфической промышленности событие. В феврале Всесоюзным комитетом по стандартизации был принят обязательный Общесоюзный стандарт 1337 «Шрифты гартовые». Этот небольшой двухстраничный документ ограничил советских дизайнеров определенным набором шрифтов (всего 20 гарнитур и 31 начертание). Сюда вошли гарнитуры «Обыкновенная», «Учебная», «Латинская» и т.д. Все шрифты, не вошедшие в список, должны были быть отправлены на переплавку.

Советским художникам-оформителям не хотелось ограничивать себя в выразительных средствах и верстать все книги по одному стандарту. Поэтому многие взяли в руки карандаши, кисти, перья и начали восполнять недостаток шрифтов, создавая свои уникальные авторские композиции. Каждый тот эксперимент с каллиграфией, по сути, уникален, но фиксировать и систематизировать их стали только к 1960-м, когда начали появляться первые каталоги шрифтов.

Шрифт как неотъемлемая часть культуры


Невозможно себе представить советскую улицу без неоновой вывески «Универмаг», советское кино без динамичных, размашистых титров, советскую книгу без красивой минималистичной обложки или советский плакат без фирменной узнаваемой графики. Шрифт был неразрывно связан с культурой и историей.

В паблике уже несколько тысяч человек, и многие из них предлагают в новости свои фотографии. Кому-то понравилась старая вывеска в деревне у бабушки, кто-то взял в библиотеке старую книгу и восхитился обложкой, а кто-то фотографирует старый холодильник дома у родителей.

Все это превращает страницу в библиотеку уникального контента. Очень отрадно, что люди неравнодушны к этой исчезающей культуре.


Недавно одна из подписчиц поделилась с сообществом подборкой прекрасных афиш, которые она нашла в архиве свердловского театра. А ведь они могли бы и никогда больше не увидеть свет.

Примечательна история вывески универмага в Перми. Шикарные размашистые буквы «Пермь» красовались на крыше магазина со дня его открытия 29 декабря 1965 года. Но по мнению нынешних владельцев здания, вывеска уже не вписывалась в окружающий пейзаж и выглядела как пережиток прошлого, особенно по соседству с логотипом «Макдоналдса». Ее заменили на простую и довольно безликую светодиодную надпись «ЦУМ», набранную шрифтом Magistral.


И хотя многие старые вывески сейчас находятся в плачевном состоянии, многие владельцы понимают их прелесть и ценность. Например, прогуливаясь по Петербургу, можно заметить множество ухоженных старых неоновых вывесок, которые висят там уже лет 50, а выглядят как новые. Значит, культура еще жива, а это не может не радовать.

Надеюсь, ценителей советской шрифтовой культуры станет больше и люди будут чаще обращать внимание на старые вывески и книги. А сейчас советую взять в руки фотоаппарат и пройтись по своему городу в поисках скрытых шрифтовых сокровищ.

В своём знаменитом очерке «Украшение и преступление» 1908-го года модный тогда архитектор Адольф Лоос писал: «Развитие культуры влечёт за собой вытеснение орнаментальности из оформления повседневных вещей». Этим утверждением он исключал множество вычурных декоративных шрифтов, разработанных на протяжении прошлых столетий, из применения в дизайне высокого класса. А теперь быстренько вернёмся в наши дни: в Web 3.0 полно почти ровных шрифтов без засечек и классических прямых шрифтов, поэтому дизайнерам так не хватает излишеств книгопечатников былых времён.

Возьмите на вооружение мощную выразительность антикварных шрифтов и придайте вашей графике очарование старины, очень модное сейчас и в печатных, и в онлайн-проектах. От ковбойского и викторианского стилей до авангарда и каллиграфии — выбор весьма широк. Шрифты сгруппированы произвольно, современные интерпретации могут соседствовать с (почти) подлинными прототипами. Все они доступны бесплатно для применения в частных проектах, только, пожалуйста, не забывайте внимательно читать лицензионные соглашения.

Имитации оттисков с деревянных досок и плакатные шрифты

Этот напоминающий дешёвые оттиски с деревянных досок шрифт не лишён своего шарма: от него веет блёклыми афишами захудалого театрика. Вид в равной степени мрачный и вызывающий, подходит для графики на сюжеты от неформальных до пугающих.

Circus Ornate Дитера Штеффманна (Dieter Steffmann) создаёт то же настроение, что и классическая графика на цирковые сюжеты, но сохраняет своеобразие в качестве орнаментального, броского плакатного шрифта.


— (похож на шрифт Rosewood)

Разработанный в подражание таким шрифтам как Rosewood и Ponderosa, которые, в свою очередь, напоминают плакатные шрифты конца 18 века, Coffee Tin оживляет старинную рекламную графику, осовременивая её чёткостью линий.


Ещё один прекрасный псевдо-антикварный шрифт, созданный на основе плакатных литер19 века. Typeology foundry позаимствовали и само начертание, и название у шрифта, разработанного в 1884 году Д. Т. Эймсом (D.T. Ames).


Ещё один псевдо-антикварный шедевр Дитера Штеффманна (Dieter Steffmann), Egyptienne Zierinitialen, превращает двухмерные буквы в роскошную объёмную резьбу.


Прелестный винтажный шедевр от Jester Font Studio.


Nasty — состаренный «ремикс», созданный Эдуардо Ресифи (Eduardo Recife) из шрифта Extra Ornamental, разработки House of Lime. Выпущен в двух вариантах, которые Ресифи также советует применять в сочетании друг с другом.


Разработчик ПО со свободной лицензией Дэвид Раковский (David Rakowski) создал этот шрифт в 1991 г. Спустя 17 лет, гармония монументальности и изящества в его очертаниях выглядит сенсацией из прошлого, которая сегодня производит неизгладимое впечатление.


Tuscan Рика Мюллера (Rick Mueller) — один из его многих винтажных шрифтов, который, однако, выделяется из общей массы затейливостью контуров в сочетании с весомой простотой. Этот шрифт напоминает антикварные плакатные литеры без лишних завитушек.


Явное подобие Sideshow, разработки Harold’s Fonts, Fusty Saddle — вручную нарисованный, а затем оцифрованный шрифт ковбойского стиля. Bittbox предлагает вам не только гарнитуру своего шрифта, но и пояснение к нему: «fusty», как сказано на сайте автора, означает «старомодный и по сути, и с виду».


Цифровая версия оттиска с деревянной доски с явным стилистическим привкусом Дикого Запада, разработанная Мэтью Остином Пэтти (Matthew Austin Petty) из Disturbed Type. Словно заросшие ковбойской щетиной, грубо стёсанные края и неряшливые поверхности блочных элементов придают этому шрифту особый старинный налёт мужественности.


Продукт независимой студии цифровой полиграфии Fountain, Azteak сочетает в себе отголоски прошлого с мечтами о будущем. На механистическую основу этого шрифта наложены разные украшения, что навевает ассоциации с научно-фантастическими фильмами об альтернативном будущем в эпоху паровых машин.


Название этого шрифта — производное от фразы «ангел-хранитель» на французском языке, и его прописные буквы, действительно, венчаются фигурами крылатых стражей. Сочетание изящества и прочности контуров AngeGardien, общее у него с другими качественными винтажными шрифтами, возможно, и есть то самое, что стоит сохранить.


Антические и ренессансные шрифты

Подлинный шрифт 18 века кеслон (Caslon) мог бы сейчас выглядеть как Caslon Antique: слегка потёртым по краям, но не утратившим твёрдости. Данная интерпретация классического Caslon с засечками добавляет тексту взрослость и авторитетность без потери отчётливости.


Dominican — ещё один искусственно состаренный антикварный шрифт, причём, очень своеобразный, очертания которого навеяны особой прелестью старинных книг.


Необычный, состоящий из одних заглавных, шрифт Old Dog New Tricks вызывает интерес тем, что нижние элементы его, в принципе, классических букв с засечками опущены под линию строки. Сочетание стиля ар-деко (Deco) с антикварными отголосками не позволяет с точностью проследить его происхождение, но, как учит теория «культуры повторной переработки» (remix culture), неожиданные варианты объединения компонентов приносят плоды в виде поистине уникальных явлений.


Разработанный Дэвидом Дж. Пэрри (David J. Perry) в 2003 году, Cardo предназначался для учебных пособий по классическим языкам и средневековой письменности. Остроконечные буквы этого шрифта напоминают как почерк летописцев, так и надписи, выбитые на камнях.


Старопечатные и каллиграфические шрифты

Прерывистая линия строки и выцветшие буквы могли бы придать ему неопрятный вид, но этот шрифт достаточно устойчив, чтобы вписаться в любую разметку, не поддающуюся выравниванию, ему под стать.


Подобие шрифта названия фильма П. Т. Эндерсона (P.T. Anderson) 2007-го года, данный пример наглядно демонстрирует примесь ковбойского стиля к традиционному готическому начертанию.


Olde English — интересный образец шрифта, который, несмотря на его принадлежность одному времени и месту, сумели легко связать с другим. Хотя его начертание напоминает средневековые немецкие готические шрифты, Olde English, вообще-то, назван термином, обозначающим древнеанглийский язык, на котором писали островным минускулом.


Шрифт Schwabacher получил название от немецкой деревни Schwabach, а начертание — от каллиграфического почерка летописцев. Хотя с 17 века им лишь изредка пользовались в Германии, он оказал огромное влияние на историю книгопечатания.


Fraktur широко применялся в печатном деле в Германии даже на протяжении 20-го века, и встречается во множестве вариаций. Fette Fraktur — степенная, разрежённая версия, разборчивая для привычного к шрифту «антиква» читателя, не теряющая при этом отчётливости очертаний.


Шрифт, разработанный, чтобы вызвать ностальгию по времени зарождения бейсбола, когда стадионы ещё называли в честь соседних населённых пунктов и людей. Он — как винтажные бейсбольные майки, такой же броский и жёсткий в равной мере.


Wrexham Script — более плотный и угловатый шрифт, выработанный надписями на спортинвентаре, с примесью винтажности.


В изобилии имитаций рукописного почерка, представленных в сети, легко теряется связь между обычным безымянным образцом начертания и его предками из прошлых столетий, посредством применения которых, а часто и их профессионального совершенствования, он сформировался. ALS Script, пропорциональный и изящный, является достойным продолжением своей династии: его очертания напоминают почерк писарей в официальных инстанциях 18 и 19 веков.


Вопреки неприятию орнаментальности господином Лоосем, вычурная декоративность Adine Kirnberg не мешает ни его разборчивости, ни его применимости. Этот грамотно разработанный курсив с лёгким намёком на антикварность годится не только для приглашений на свадьбу.


Прямой курсив, в равной мере геометрически правильный и орнаментальный. В контурах Ecolier заметны отголоски стиля ар-деко, но в их основу, видимо, легли тонкие изгибы каллиграфии вместе с устремлёнными ввысь формами творений современной инженерной мысли.


По словам дизайнера Билли Арджела (Billy Argel), идею шрифта Olho de Boi подсказала первая почтовая марка, выпущенная в Бразилии 1 августа 1843 года. Характерные штрихи и завитки придают символам этого шрифта вид букв, скопированных прямо из старых писем.


— («Каракули скелета на карте кладоискателя»)

Может быть всего один Международный день устного пиратского сленга, но почему бы не писать по-пиратски хоть четырежды в неделю? Этот шрифт назван очень точно: закорючки в стиле пиратских историй напоминают размытые водой рукописные пометки с карты затерянного острова сокровищ.


Шрифты стилей модерн и ар-деко

Fletcher Gothic от Casady & Greene — шрифт стиля модерн с чёткими контурами и поразительной тонкостью отделки: привнесите особое ощущение рубежа 19-20 столетий в свою графику нового века.


Изгибы очертаний этого шрифта напоминают растительные мотивы контуров модерна. Hadley оживляет текст, придавая ему налёт старины без потери современной актуальности.


Если бы Альфонс Муха (Alphonse Mucha) разрабатывал шрифты, он бы придумал Secesja. Затейливо изогнутые засечки и растительный узор придают буквам настроение радости жизни.


В начале 20-го века Чарльз Дана Гибсон (Charles Dana Gibson) прославился перьевыми набросками женщин в корсетах и с высокими причёсками, известными с тех пор как «Девушки Гибсона». Trinigan, с его волнистыми поперечными элементами и силуэтами в форме песочных часов, оживляет те классические образы в виде печатных символов.

Советский леттеринг или шрифтовые композиции. Основные особенности | Русский Дизайн

Нас часто спрашивают: есть ли какие-то советские книги по советским рукописным шрифтам? На что мы неустанно отвечаем: нет, вернее были попытки что-то такое разработать Снарским, но безуспешные. А тем временем в этом нет ничего сложного и шрифты эти можно разбить на несколько групп. Конечно, новичку может показаться, что все они очень похожи, но это не так. Попробуем же сделать эту неблагодарную работу и рассмотреть каждую. Все названия будут условны, для усиления этой необходимой разницы между ними. Мы рассмотрим не все шрифты, но попытаемся выделить самые характерные и потому востребованные и в наше время.

1. Первая условная группа – «Классический». Такой шрифт больше всего напоминает рукописный. В частности он использовался в титрах кинофильма «Мимино». В остальном, чаще всего встречается в оформлении сталинской эпохи, выполняется тонкой кистью или пером.

2. Пользуется наибольшей популярностью, мы называем его «плакатным», т.к. выполнялся он в советские времена специальным плакатным пером представляющим собой плоскую металлическую пластинку и дающую толщину и остроту буквам.

3. «Плакатный» жирный.

4. «Округлый» шрифт. Такой мог встречаться на различных этикетках вин, на коробках шоколадных конфет и проч. Мог выполняться тонкой или средней колонковой кистью.

5. «Неоновый». Чаще всего использовался в качестве вывесок универмагов, кинотеатров и проч. Эскизы такого могли выполняться обычной ручкой, реже пером.

6. «Неоновый вертикальный». Применение такого, пожалуй, было даже шире, встречался и в книжках. Хотя с эстетической точки зрения он явно проигрывал первому.

7. «Промышленный». Применялся чаще всего для бытовой техники. Мог выполняться плакатным пером, однако с таким движением руки, чтобы толщина сохранялась одинаковой.

8. «Плакатный прямой». Состоит из наклонных ровных полос и образующих буквы. Комбинированный шрифт по сути, часть выполняется плакатным пером, а какие-то буквы выводятся средней кистью.

9. «Книжный». Распространение его было не таким широким, как у предыдущих. Это неудивительно, его очень сложно подвести под определение – рукописный. Такие шрифты встречались разве что в книжных иллюстрациях, титрах мультипликационных фильмов. Дело в том, что воспроизвести его сразу не получится, какие-то детали придется доводить отдельно тонкой кистью, пером, ручкой.

Ну и нельзя не сказать о шрифтах, которым сложно дать какое-то определение, их следовало бы назвать декоративными, а некоторые из них, мы бы даже охарактеризовали, как шрифты с композиционными и прочими ошибками. А таких, между тем, не менее половины от встречающихся и по сей день на этикетках и вывесках. Но нельзя забывать и о том, что, скажем, тем рисунок и особенно живопись и отличаются от фотографии, тем и ценна она – некоторым несоответствием жизни, ее неизбежным искажением. Фотореалистичное же искусство многие профессионалы таковым не считают и это, пожалуй, справедливо. Так и шрифтовыми композициями занимаются чаще всего профессиональные художники. И порой даже нельзя объяснить, почему тот или иной шрифт прекрасен, сказывается профессиональное чутье.

Ну и попробуем ответить на вопрос, можно ли научиться леттерингу. Нет, нельзя, потому что слова такого нет, но можно научиться составлять шрифтовые композиции. Более того, убеждены, что все рассмотренные шрифты рано или поздно будут разработаны и доступны для общего пользования. Достаточно вспомнить, что шрифт «Кока-Кола» имеется в общем доступе со всеми заглавными и прописными буквами.

Увлечение шрифтовыми композициями прошлого привело нас к мысли о необходимости создания сообщества «Советская каллиграфия», с которым вы можете ознакомиться, перейдя по ссылке: https://vk.com/sovietcalligraphy

Русский Дизайн

Журнал «Шрифт» • История одного стандарта

10 сентября 2014

Константин Головченко

аже сегодня этот небольшой двустраничный документ служит поводом для споров. В статье мы попробуем рассмотреть причины принятия стандарта ОСТ 1337, события, предшествовавшие этому, а также попробуем оценить последствия. Недостаток информации о принятии стандарта порождал и продолжает порождать немало домыслов, догадок и слухов. Так, Леонид Леонов писал в газете «Советская культура» от 3 февраля 1955 года:

Куда пропало разнообразие шрифтов, которыми всегда отличалась русская полиграфическая промышленность? По чьему вкусу остался нам на радость один, лично мне представляющийся если не убогим, то уж никак не пригодным для художественной литературы, «латинский» шрифт, которым набирается, как правило, чуть ли не все, что попадает на типографский двор […]

Мне сообщили интересную подробность: в своё время в Ленинграде от частновладельческих шрифтолитейных заводов осталось несколько сот различных гарнитур шрифтов и политипажей. В довоенные годы была создана комиссия, которой было поручено пересмотреть это наследие и отобрать всё, что могло бы быть использовано в нашей полиграфии. Комиссия добросовестно поработала и признала годными к употреблению более двухсот гарнитур шрифтов. Но нашёлся некто от полиграфии, который заявил, что нам это имущество не понадобится, хватит и одного шрифта. И вот все пуансоны (стальные формы, с которых отливают буквы) были уничтожены. В познавательном отношении было бы крайне полезно осведомиться, из каких высоких соображений было загублено это неосвоенное культурное наследство, накопленное в течение десятилетий усердной работой русских шрифтовиков.

В связи с переходом на плановое хозяйство с 1925 года, когда был создан Комитет по стандартизации при Совете труда и обороны, в стране началась планомерная работа по стандартизации. Коснулась она и шрифтового хозяйства. Первым шагом в этом направлении было создание трёх каталогов шрифтов треста «Полиграф», последний из которых вышел в 1927 году. Из более чем полутора тысяч шрифтов была отобрана примерно половина. Уже тогда Г. И. Лурье отмечал, что, не создав новых шрифтов, трест «Полиграф» изъял из своих каталогов большую часть имеющихся шрифтов и «результатом этого должно явиться чрезвычайное однообразие внешности наших изданий».

Следующим этапом стандартизации стала разработка общесоюзного стандарта. Принятию ОСТ 1337 предшествовала работа специальной комиссии, состоявшей из трёх подкомиссий. Решение о её создании было принято 24 июля 1927 года на совещании Полиграфического комитета ВСНХ СССР.

Полиграфисты, художники и окулисты должны были, просмотрев и оценив все имеющиеся к тому времени типографские шрифты, определить, какие из них достойны дальнейшего употребления.

Ответственная комиссия

В первую очередь следовало отбирать шрифты, пригодные для применения в массовых изданиях и детской литературе. Хотя итогом работы комиссии был стандарт на гартовые (ручные) шрифты, в процессе её работы рассматривались все шрифты, имеющиеся в наличии, в том числе шрифты для наборных машин и иностранные образцы, не имеющие кириллицы.

Секретарём комиссии был назначен Николай Павлович Проскурнин (1888–1966), который был в то время учёным секретарём Научно-технического совета полиграфической промышленности ВСНХ и ведал вопросом стандартизации. C 1906 года он начал работать наборщиком в своём родном городе Ростове-на-Дону, в 1908 году вступил в профсоюз печатников. Прошёл обучение в Академии графических искусств в Лейпциге, в 1912 году закончил Полиграфический институт в Вене. В послереволюционные годы в Ростове-на-Дону он организовал Краевую полиграфическую школу, где был заведующим, лектором и издателем собственных учебных пособий. Пособия выходили сериями, по несколько выпусков в каждой: «Наборно-типографское дело», «Теория набора» и др. Одновременно он работал техническим руководителем типографии Южно-Донского союза кредитных обществ. Один из его трудов, «Изобретение книгопечатания и начало его в России», из-за нехватки бумаги был отпечатан им на обороте старого табель-календаря на 1919 год.

Николай Павлович руководил совещаниями по реорганизации полиграфического факультета ВХУТЕИНа в Московский полиграфический институт в 1930 году. В середине 1931 года он перешёл на должность старшего научного сотрудника в НИИ полиграфической промышленности, а с 1947 года стал работать в Отделе новых шрифтов. Был награждён орденом «Знак почёта», медалями. Евгений Львович Немировский вспоминал о нём :

В на­ча­ле 50-х го­дов […] я по­зна­ко­мил­ся с Н. П. Про­скур­ни­ным — ма­лень­ким су­хонь­ким ста­рич­ком, ра­бо­тав­шим в От­де­ле но­вых шриф­тов. Не­смот­ря на на­зва­ние от­де­ла, Ни­ко­лай Пав­ло­вич ин­те­ре­со­вал­ся лишь ста­ры­ми шриф­та­ми. Он со­ста­вил бо­га­тей­шую кар­то­те­ку шриф­тов всех вре­мён и на­ро­дов. Кар­то­те­ка эта, к сло­ву, по сей день не из­да­на и всё ещё пы­лит­ся в ар­хи­вах ин­сти­ту­та. Бу­дет не­воз­вра­ти­мой по­те­рей для на­у­ки, если при оче­ред­ном пе­ре­ез­де её сда­дут в ма­ку­ла­ту­ру.

Скорее всего, к сожалению, именно такая судьба и постигла в итоге эту коллекцию.

Интересно, что многие из членов этой специальной комиссии по подготовке ОСТа ранее или состояли в созданной 20 декабря 1922 году при Государственном издательстве по инициативе К. С. Кузьминского Комиссии по изучению русских иллюстрированных изданий, или принимали активное участие в её работе. Позднее её функции существенно расширились, и она стала именоваться Комиссией по изучению искусства книги. С самого начала деятельности члены комиссии уделяли шрифту большое внимание, считая его одним из самых существенных элементов искусства книги. Как писал в том же году журнал «Печать и революция», «комиссия будет занята, между прочим, выработкой нового типографского шрифта, так как старые шрифты совершенно не удовлетворяют современным требованиям издательского дела, особенно если сравнить их с типографскими достижениями Западной Европы и Америки». На заседаниях этой комиссии, среди членов которой числились проф. В. Я. Адарюков, М. А. Добров, проф. А. А. Сидоров, М. И. Щелкунов, было заслушано множество докладов по теории шрифта.

Первой в июле 1927 года свою работу начала производственная подкомиссия, в которую были избраны М. И. Щелкунов, М. В. Горшков и А. Г. Бутылкин.

Михаил Ильич Щелкунов (1 (13) октября 1884, с. Николаевка Бакинской губернии — 1938) был человеком с непростой судьбой. Его отец был заведующим типографией Бакинского губернского правления и уже с 9 лет устроил сына там же учеником. Однако через полгода мальчика выгоняют из типографии за то, что он рассыпает часть свёрстанного номера газеты, и в дальнейшем его отношения с системой образования складываются не гладко. Неоднократно выгоняемый из различных учебных заведений — от церковно-приходской школы до Киевского университета, — он успевает попечатать на гектографе прокламации для социал-демократов и поработать корректором и журналистом в их газете в Баку, подружиться с большевиками, поработать заводским учителем на сахарном заводе Терещенко, в газетах «Южная копейка» и «Киевская почта», киевском издательстве товарищества Л. М. Фиш и московском С. М. Проппера, поучаствовать в демонстрациях, посидеть в тюрьме. Диплом юриста (с отличием) удаётся ему получить лишь в 1917 году.

В 1919 году он становится заведующим технической частью Госиздата. В 1920 году, после того как петроградская Книжная палата прекратила свою работу, Щелкунов участвует в создании Российской центральной книжной палаты. С августа 1920 года он становится товарищем (заместителем) первого директора Российской книжной палаты Б. С. Боднарского.

В 1922–1924 годах М. И. Щелкунов был членом Комиссии по изучению искусства книги при Госиздате, в эти же годы он читал курс истории и техники книгопечатания в Государственном институте журналистики. Также он был одним из создателей Музея книги, который открылся как «большая постоянная выставка книжного искусства» (18 марта 1923 года) при Государственном Румянцевском музее (впоследствии — Государственная библиотека им. В. И. Ленина).

Его лекции легли в основу его первой книги «Искусство книгопечатания в его историческом развитии» (М., 1923). Книга эта получила премию Центральной комиссии по улучшению быта учёных. Через три года, в 1926 году, Щелкунов выпускает её переработанную и дополненную версию — «История, техника, искусство книгопечатания».

В 1931 году его уволят из института журналистики за троцкистские взгляды.
В 1936 году под его руководством будут созданы первые советские газетные шрифты для строкоотливного набора — «Эксцельсиор» и «Мемфис». Затем последует арест и смерть в лагере.

В своём докладе «Принципы красоты шрифта» на одном из заседаний Комиссии по изучению искусства книги Щелкунов в противовес чисто эстетическим методам построения книжного шрифта предлагал метод оптически-материалистический. По его мнению, принципы красоты шрифта совпадают с его удобочитаемостью. Следовательно, шрифты нужно создавать в соответствии с принципами оптики, прежде всего выяснив общие нормы восприятия их глазом читателя.

О Щелкунове сохранилось достаточно много воспоминаний современников, например, очень интересно рассказывает о нём Паустовский. Вот Юрия Овсянникова:

Большой и грузный, он появлялся с таким же раздутым портфелем. Пыхтя открывал его и среди вороха различных рукописей начинал искать только что вышедшую книгу, которой хотел погордиться. Он был одним из основателей Российской книжной палаты и Музея книги при ней, автором нужной и сегодня книги «История, техника, искусство книгопечатания». Михаил Ильич мог часами не умолкая, упоённо вещать об искусстве типографов. Тщетно пытался отец повернуть разговор на другие темы. Остановить Щелкунова, по-моему, было невозможно. И я слушал его с интересом и вниманием. Незадолго до смерти он решил подарить мне свою книгу, но с условием, что я сам приду к нему на Малую Никитскую. А я сдуру всё оттягивал этот поход. Потом неожиданно пришло известие о смерти Михаила Ильича. Его книгу я приобрёл много позже, после войны…

О М. В. Горшкове и А. Г. Бутылкине известно не так много. Они были специалистами-практиками полиграфического дела. Бутылкин был автором ряда статей в журнале «Полиграфическое производство» («Графика и группировка строк», № 3, 1925, «Группировка строк в наборе» , № 3, 1926, «Хорошие и вредные уклоны наборной обложки», № 6, 1927, «Формы шрифта и его зарисовка», № 9, 1927).

Несмотря на то что основное внимание производственной подкомиссии было обращено на шрифты, пригодные для набора на русском языке, рассматривались также и шрифты языков различных народов, населяющих Советский Союз, в первую очередь на кириллической и латинской графической основе. Двумя годами позже М. В. Горшков (автор статьи Latinizacija alfavita, «Полиграфическое производство», 1930, № 2) и М. И. Щелкунов снова будут работать вместе — в организованной в ноябре 1929 года подкомиссии по разработке вопроса латинизации русского алфавита.

Обложки журнала «Полиграфическое производство» конца двадцатых — начала тридцатых годов. Дизайн — С. Б. Телингатер.

После окончания работы производственной подкомиссии в ноябре того же года приступила к работе художественная. Её представляли профессор В. Я. Адарюков, М. А. Добров и Н. И. Пискарёв.

Владимир Яковлевич Адарюков (07(19) декабря 1863, Курск — 04 июля 1932, Москва) — выходец из дворянской семьи. Окончив Xарьковское реальное училище, он поступает в Константиновское военное училище в Санкт-Петербурге. Закончив его в 1884 году, он отправляется в полк в Варшаву, где становится вольнослушателем историко-филологического факультета Варшавского университета. В 1891 году его прикомандировали к третьему Военно-Александровскому училищу в Москве, где он исполнял обязанности репетитора и библиотекаря.

В 1896 году Владимир Яковлевич Адарюков переходит к «статским делам с перемещением в надворные советники» и поступает в канцелярию Московского удельного округа, а с 1901 года служит в том же ведомстве в Петербурге. Выйдя в отставку в 1908-м, с 1909 по 1914 год он работает в Эрмитаже в отделе гравюры и рисунка. После революции с 1918 года он работает в Русском музее. В 1920 году становится заведующим Отделом русской гравюры Румянцевского музея в Москве, с 1922 года — членом Государственной академии художественных наук (ГАХН), с 1924 года — заведующим секцией рус­ской гравюры Отдела графики в Музее изящных искусств. Преподавал во ВХУТЕМАСе историю книги.

На одном из заседаний Комиссии по изучению искусства книги он читал доклад «Русские типографские шрифты», послуживший основой изданной впоследствии книги «Библиография русских типографских шрифтов».

А. А. Сидоров так о нём:

Бывший кадровый военный, причастный к петербургскому «свету»… неизменно доброжелательный и вежливый, он оставил по себе чудесную память у всех его знавших и прощавших ему его слабости («изюминки!») — чуть нафабренные чёрные усики, известного рода галантность к дамам, любовь к преферансу по вечерам и собирание гербовых экслибрисов…

Матвей Алексеевич Добров (27 января 1877, Москва — 13 апреля 1958, Москва) родился в семье врача. Его отец всячески поддерживал любовь сына к рисованию, и уже с 8 лет Матвей Алексеевич занимался с профессиональным преподавателем. Закончив 5-ю Московскую гимназию, в 1897 году он поступает на физико-математический факультет Московского университета. Проучившись два года и успев поучаствовать в студенческой забастовке, он решает бросить учёбу в университете и в 1900 году поступает в школу рисования К. Ф. Юона и Н. О. Дудина.

В 1901 году М. А. Добров поступает в головной класс училища живописи, ваяния и зодчества. Параллельно ради заработка он начинает преподавать рисование в средней школе. В 1906 году он отправляется за границу, посещает картинные галереи в Вене, Берлине, Мюнхене, Дрездене, Женеве, Цюрихе и Милане. В 1908-м он решает отправиться в Париж, чтобы учиться искусству офорта в мастерской Е. С. Кругликовой. Вернувшись в Москву через два года, Добров открывает собственную мастерскую. С 1914 года начинает преподавать в школе К. Ф. Юона, а после революции, с 1921 года, — в Московском государственном университете. На одном из заседаний Комиссии по изучению искусства книги он выступал с докладом «О книжных украшениях».

Николай Иванович Пискарёв (7 ноября 1892, Бежица Орловской губернии — 12 марта 1959, Москва) — ксилограф, мастер книжной гравюры и оформления. К моменту участия в работе комиссии он был заведующим Академической типографией ВХУТЕМАСа.

По окончании частного училища в 1904 году Пискарёв был зачислен в Московское Строгановское художественно-промышленное училище. Интересно, что первый опыт книжной иллюстрации был для него не слишком удачным: заплатив за рисунок, заказчик тут же изорвал его. Но художника это не остановило. С 1909 года он работал в качестве графика в издательствах Сытина, Левинсона, Кушнерёва. В 1918 году поступает художником-инструктором во 2-е Государственные свободные художественные мастерские.

Николай Иванович Пискарёв (1892–1959) — художник шрифта и книги, каллиграф.

В 1921 году он начинает преподавать во ВХУТЕМАСе в качестве профессора, возглавив наборное отделение. Помимо него, на этом отделении преподавал профессор по набору А. И. Горюнов. Занятия по шрифту вели Н. Н. Купреянов и В. А. Фаворский. Примерно с этого времени Пискарёв начинает всерьёз заниматься шрифтом. В 1925–1926 годах он заведует Академической типографией ВХУТЕМАСа.

Примерно с 1928 года он начинает работать над созданием новой гарнитуры и наборных украшений. Однако в силу различных причин работа эта будет завершена лишь в середине 1950-х годов.

Н. И. Пискарёв. Алфавит. Источник: Кричевский И. Д. Искусство шрифта. М.: «Искусство», 1960.

Последней отбор проводила медицинская подкомиссия, состоящая из врачей-окулистов. О работе этой подкомиссии почти ничего не известно. Но можно предположить, что основным методом её исследований был тахистоскопический: применялся специальный прибор, позволяющий проецировать изображение в течение заданного временного промежутка. Так, например, когда профессор В. А. Артёмов по заданию Московского НИИ полиграфической и издательской промышленности проводил сравнение восприятия корпуса 6-й и латинской гарнитур, рабфаковцы и научные работники должны были узнавать набранные этими гарнитурами слова, которые тахистоскоп отображал с экспозицией до 0,001 секунды.

Работа комиссии по подготовке ОСТа была завершена весной 1928 года — 1 марта список шрифтов был окончательно согласован и одобрен. По мнению комиссии, на проведение стандартизации по всей стране потребовалось бы два года.

Нужно отметить, что ОСТ 1337 представлял собой лишь список гарнитур и не содержал никакой их классификации. Долгое время разные специалисты классифицировали их по-разному. Работы по созданию единой классификации шрифтов велись до начала войны, в них участвовали такие люди, как А. А. Сидоров, Н. И. Пискарёв, С. Б. Телингатер, Н. П. Проскурнин, А. Г. Шицгал и др. Официальная классификация появилась уже следующем стандарте — ГОСТ 3489–46, введённом с 1 июля 1947 года.

Гарнитуры в составе ОСТ 1337

Рассмотрим теперь подробнее вошедшие в стандарт гартовые шрифты. Их ассортимент теперь состоял из 31 гарнитуры, которые (по классификации Г. Г. Гильо) могли быть объединены в 7 серий (3 гарнитуры оставались вне серий). Каждая гарнитура получила свой порядковый номер, при этом также сохранялись старые названия. Впоследствии при пересмотре стандарта многие из шрифтов будут переименованы.

Первой шла серия Обыкновенного шрифта. Она объединяла 7 разных гарнитур, все они, за исключением Учебного шрифта (гарнитура № 3), были производства словолитни Лемана. К началу XX века Обыкновенные шрифты были самыми распространёнными при наборе как книжной продукции, так и периодики. Все шрифты серии производились словолитней Лемана. Серия Обыкновенного шрифта была включена в стандарт временно, до того момента, когда входящие в неё шрифты будут заменены новыми. Однако на деле даже после создания Обыкновенной новой гарнитуры семейство Обыкновенных шрифтов, теряя некоторые шрифты и дополняясь новыми, переходило из ГОСТа в ГОСТ до конца существования СССР.

Гарнитура № 3 Учебная — сборная гарнитура, предназначавшаяся для букварей. В ОСТ 1337 сказано, что 16-й кегль её взят из бывшей гарнитуры 11, а кегли 20 и 28 ­— из гарнитуры 6 (обе — словолитни Лемана). Кегль 24 предполагалось нарезать позднее. Но старые названия в ОСТе давались по каталогу шрифтов треста «Полиграф», а в нём кегли 20 и 28 были представлены гарнитурой словолитни Флинша. Таким образом, кегль 16 Учебного шрифта был взят у Лемана, а кегли 20 и 28 — у Флинша. Позднее этот шрифт был упразднён как самостоятельная единица и стал частью Обыкновенной гарнитуры.

Следующие пять гарнитур образовывали серию Латинского (Lateinisch) шрифта. Латинский шрифт был разработан Петером Шнорром (Peter Schnorr) для словолитни Бертгольда в 1899 году (H. Berthold). Кириллический вариант появился в 1901 году.

Н. И. Пискарёв называет её «одной из хороших книжных гарнитур с курсивом», но отмечает: «К сожалению, все жирные выделители её безобразны и чужды основному». Поэтому он предлагает создать специально для неё более строгие жирные шрифты для титульного набора. Для всех начертаний предполагалось нарезать 24-й кегль.

Этому шрифту предстояло стать самым массово используемым в стране. Уже в 1949 году В. А. Маркус писал: «Основной гарнитурой является латинская, которой набирается до 70% книг».

Далее идёт гарнитура Коринна (Korinna, H. Berthold) словолитни Бертгольда (гарнитура 24), светлого и полужирного начертания. Оригинал был разработан в 1904 году, кириллица появилась примерно через два года.

Г. Г. Гильо писал об этом шрифте в 1939 году: «Коринна — шрифт пониженной плотности, имеющий едва наме­чающиеся подчерки (serief), с линиями почти однородной толщины; этими своими свойствами приближается к гротескам и, следовательно, как будто удовлетворяет требованиям простоты. Однако претенциозность в рисунке многих букв (а, б, ж, з, к, р, с и др.) заставляет ориентировать его на читателя более высокой квалификации. Таким образом, этот шрифт как будто пред­назначен для читателя низкой квалификации и вместе с тем и для читателя высокой квалификации. Эта двойственность шрифта привела к тому, что шрифт в настоящее время имеет весьма ограниченное применение и является кандидатом на ».

Оба начертания существовали в кеглях 6, 8, 10, 12, 16, 20, 28, 36, 48.

Шрифт Коринна в наборной обложке: Задачи и содержание политпросветработы среди деревенской молодежи. М.-Л.: Молодая гвардия, 1927.

Академический шрифт включал три начертания (Sorbonne, H. Berthold, Berlin, 1905):

Академическая гарнитура была заказана словолитне Бертгольда по инициативе академика С. Ф. Ольденбурга, который курировал работу типографии Академии наук. За основу был взят шрифт Сорбонна, который, в свою очередь, был создан в 1905 году по заказу Пауля Вольфельда (Paul Wohlfeld), владельца крупного печатного предприятия в Магдебурге.

В 1910 году была готова кириллическая часть, в которой явно прослеживались мотивы первых вариантов утверждённого Петром I гражданского шрифта. В 1912 году была создана Академическая Историческая гарнитура — версия со строчной т с тремя штрихами, ь и ҍ с верхними выносами и т. п.

Академическая Историческая гарнитура словолитни Бертгольда.

Кроме того, были созданы наборные инициалы на фоне растительного орнамента. По характеру их исполнения А. Г. Шицгал предположил, что автором рисунка был художник А. Н. Лео, а также что он же был и автором рисунка кириллицы Академической гарнитуры. На самом же деле эти инициалы также были лишь кириллизацией существующей латинской версии. Изучая их, можно заметить, что орнаменты кириллических букв полностью скопированы с орнаментов латинских букв. Таким образом, гипотеза Шицгала об авторстве А. Н. Лео лишается своего основания.

За образцовое выполнение этого и некоторых других заказов словолитня Бертгольда получила право именоваться поставщиком Императорской академии наук.

Ни инициалы, ни историческое начертание в ОСТ не попали. Что же касается самой Академической гарнитуры, то было решено изменить форму ряда её букв, «с тем чтобы приблизить их начертания к общепринятым». Первой ещё в тридцатых годах была изменена форма буквы Р (прописной и строчной). Также было решено пополнить гарнитуру полужирным узким плотным начертанием и 24-м кеглем. Доработкой Академической для ручного набора занимался в НИИ Наркомместпрома РСФСР один из старейших советских шрифтовых дизайнеров — А. В. Щукин. Он же проводил адаптацию 2-й и 6-й Обыкновенных гарнитур для строкоотливного набора.

Академический полужирный узкий. Источник: Типографские шрифты, материалы и принадлежности. Союзполиграфпром. М.: Главполиграфиздат, 1950.

Л. И. Гессен в 1935 году так отзывался об этом шрифте: «Один из лучших нарядных шрифтов, применяемых для художественных изданий. Хорош при соответствующем качестве материалов и выполнения. Некоторое ограниченное применение имеет для научных изданий — медицина (реже техника) солидного монографического типа».

Елизаветинский шрифт был создан в словолитне Лемана. Им был набран (в кеглях 8 и 10, имелась капитель) шеститомник полного собрания сочинений А. С. Пушкина, изданный Брокгаузом и Ефроном в 1907 году. В предисловии говорилось: «Общему впечатлению стильности издания мы думали помочь и тем, что издание печатается особо заказанным шрифтом пушкинского времени». Между тем ещё в 1904 году Елизаветинский шрифт в 12-м кегле использовался в альбоме А. Бенуа «Русская школа живописи».

Некоторые знаки Елизаветинского шрифта словолитни Лемана. СПб., 1904–1907. Источник: А. Г. Шицгал. Русский типографский шрифт. М., 1974.

Как и Академическая, Елизаветинская гарнитура рисунком кириллических букв явно отсылает к ранним образцам гражданского шрифта. Между тем сами эти шрифты построены по-разному. Если Академическая больше напоминает шрифт Челтенхэм (хотя в словолитне Бертгольда, отмечая это сходство, её называли полностью оригинальным шрифтом), то Елизаветинская построена скорее на основе Обыкновенных шрифтов словолитни Ревильона первой половины XIX в. Как Г. Г. Гильо, «Елизаветинский шрифт близок по некоторым элементам графического по­строения к серии обыкновенного шрифта и может быть отнесён к тому же семейству».

И, как и у Академической, у Елизаветинской гарнитуры был некий «исторический» вариант. А. Г. Шицгал : «В первом своём варианте буквы ь и ҍ в Елизаветинском шрифте, по образцу шрифтов XVIII века, возвышались над строкой. Впоследствии эти буквы были видоизменены и получили современное начертание».

В стандарте был оставлен лишь обычный вариант. Кроме того, Елизаветинская существовала и для строкоотливного набора (Linotype Elisabeth) и также рассматривалась комиссией. Н. И. Пискарёв назвал её очень неплохой «из прошлых гарнитур».

Гарнитура № 18. Елизаветинский. Кегли: 6, 8, 10, 12, 16 и с установкой нарезать 20 24, 28, 36, 48. Гарнитура № 19. Елизаветинский курсив. Кегли: 6, 8, 10, 12, 16.

Л. И. Гессен также высоко её : «Шрифт высокохудожественный, относится к лучшим нашим нарядным шрифтам. Кроме изданий художественного типа, имеет некоторое применение для беллетристики, журналов. Елизаветинским шрифтом набрано второе издание собрания сочинений Ленина. Имея довольно крупное очко и сильную насыщенность, Елизаветинский шрифт иногда применяется для набора основного текста целиком или частично, в петичном кегле на шпонах (см. некоторые издания Academia)».

Предполагалось дополнительно нарезать для прямого начертания кегли 6, 16, 20, 28, 36, 48 и для курсива 6 и 16. При этом с 20-го по 48-й кегль шрифт должен был включать только прописные буквы.

Под номерами 20 и 21 шёл шрифт Пальмира и его курсив. Этот шрифт производился словолитней Лемана и в действительности был кириллической версией шрифта Ингеборг-Антиква (Ingeborg-Antiqua), разработанного в 1909 году Фридрихом Клейкенсом для D. Stempel. В 1924 году в сборнике Deutsche Pressen und Bibliophile Reihendrucke вышла статья о немецких словолитнях, где показан кириллический образец этого шрифта, подписанный так: D. Stempel AG Ingeborg Antiqua (Russisch). Это даёт основания предполагать, что Леман даже не разрабатывал кириллицу для этого шрифта, а просто продавал его в России под изменённым названием.

В стандарте Пальмира была оставлена как шрифт для заголовков и акцидентно-бланочных работ. Интересно, что у Пальмиры были варианты строчных букв ж, к, ь, ы, и ҍ с верхними выносами и без них, а также строчной т с одним и тремя вертикальными штрихами. В стандарте были оставлены только варианты с выносами и строчной т с тремя вертикальными штрихами.

Гарнитура № 20 (вверху). Пальмира. Кегли: 6, 8, 10, 12, 16, 20, 28, 36. Гарнитура № 21. Пальмира курсив. Кегли: 6, 8, 10, 12.

В 1928 году в секции психотехники Государственного института экспериментальной психологии проводились исследования, в ходе которых для бойцов Красной армии был составлен вопросник, набранный Пальмирой. В итоге исследователи отмечали: «Шрифт „Пальмира“ был малознакомым и трудным для красноармейцев. Это модернизованный или, наоборот, устарелый шрифт, который создавал им многие совершенно не нужные для опыта трудности: „не по-нашенскому написано“, как выразился один красноармеец».

Пальмира выпускалась в кеглях 6, 8, 10, 12, 16, 20, 28, 36, её курсив —
в кеглях 6, 8, 10, 12.

Следующей шла серия брусковых шрифтов, объединявшая вошедшие в ОСТ гротески.

Рояль Гротеск предположительно был создан в словолитне Фердинанда Тай­нхардта, которая была куплена Бертгольдом в 1908 году. Сперва этот шрифт распространялся под первоначальным названием, но затем стал одним из начертаний гарнитуры Акциденц-гротеск.

Гарнитура № 22. Рояль-гротеск. Кегли: 6, 8, 10, 12, 16, 20, 28.

Ещё один гротеск из ассортимента словолитни Бертгольда — Гротеск полужирный книжный.

Гарнитура № 23. Гротеск полужирный книжный. Кегли: 6, 8,10,12,16, 20, 24, 28, 36, 48, 60.

Единственный курсив среди всех оставленных в стандарте гротесков — шрифт словолитни Лемана Древний чёрный курсив.

Гарнитура № 24. Древний чёрный курсив. Кегли: 8, 10, 12, 14, 20, 24, 28.

Акциденц-гротеск был создан в 1898 году в словолитне Бертгольда (как утверждалось самой словолитней). Некоторые источники называют в качестве даты создания 1896 год и утверждают, что рисунок шрифта не был разработан непосредственно словолитней Бертгольда, но был получен в ходе одного из поглощений других словолитен.

Гарнитура № 25. Акциденц-гротеск. Кегли: 6, 8, 10, 12, 16, 20, 24, 28, 36, 48.

В каталоге словолитни значилось также так называемое «шатированное» начертание этого шрифта (в стандарт не вошло).

Такие шрифты, как Акциденц-гротеск, Рояль-гротеск, в силу простоты конструкции и однородности толщин штрихов считались наиболее подходящими для читателя низкой квалификации. Как отмечал Л. И. Гессен, «издания Детгиза для младшего возраста почти сплошь набираются рубленым (правильное название этого шрифта — акциденц-гротеск)».

Акциденц-гротеск в наборе: Маршак С. Я. Вчера и сегодня. 6-е изд. Л.: Детгиз, 1935.

Жирный гротеск — шрифт словолитни Бертгольда. Для него предусматривалась нарезка кегля 24.

Гарнитура № 26. Жирный гротеск. Кегли: 6, 8, 10, 12, 16, 20, 24, 28, 36, 48.

Сходным по рисунку был Газетный древний чёрный словолитни Лемана (на самом деле это тоже немецкий шрифт Zeitungs-grotesk словолитни Вельмера). В обиходе эти шрифты называли также Дубовый, Цыган. Вероятно, долгое время они выпускались вместе, хотя в стандарте остался только бертгольдовский.

Страница из справочника «Типографские шрифты, материалы и принадлежности» (М.: Союзполиграфпром, 1950). Лемановский Газетный древний чёрный чередуется с бертгольдовским Жирным гротеском.

Ещё один шрифт словолитни Лемана — Узкий гротеск.

Гарнитура № 27. Узкий гротеск. Кегли: 6, 8, 10, 12, 16, 20, 24, 28, 36, 40, 48.

Рекламный шрифт Гермес-гротеск (Hermes-Grotesk) был разработан в 1911 году словолитней Вельмера (Wilhelm Woellmer’s Schriftgiesserei). Кириллическая версия была выпущена петербургской словолитней «Ланге и Кº». Позднее стал именоваться Плакатной гарнитурой.

ОСТ 1337 включал также Шрифт пишущих машин производства словолитни Бертгольда.

Гарнитура № 29. Шрифт пишущих машин. Кегли: 10, 12.

Рукописный шрифт Триумф был разработан в 1890 году в словолитне Бауэра и компании (Bauer & Co). В 1897 году это предприятие было приобретено словолитней Бертгольда. Триумф был оставлен в стандарте (только кириллическая часть), главным образом, с расчётом на применение в прописях. Однако вскоре стало ясно, что для прописей он совершенно не подходит. Применялся редко.

Гарнитура № 30. Рукописный Триумф. Кегли: 12, 14, 16, 20, 28, 36, 48.

Шрифт 1812 года — «цветной» шрифт, созданный в словолитне Лемана к столетию войны 1812 года, — как утверждают отдельные источники, по рисункам Александра Бенуа. В стандарте была оставлена только кириллическая часть.

Гарнитура № 31. Шрифт 1812 года. Кегли: 16, 20, 34, 32.

Заключение

Итак, какие же последствия вызвало принятие ОСТ 1337? Тут сразу нужно отметить, что стандарт этот касался только ручных шрифтов. Он не распространялся на строко- и буквоотливные шрифты, кроме того, изъятие шрифтов не проводилось из картографических заведений, военных типографий, типографий Гознака и т. д. Кроме того, несмотря на обязательность стандарта, многие газеты, например, ещё долгое время продолжали использовать «нестандартные» шрифты — Рональдсон, Зецессион, Реформа, Герольд и др. Но и с учётом этого шрифтовой ассортимент резко сократился, и о его недостаточности стали писать уже в тридцатые годы. В то же время А. Г. Шицгал, а также А. А. Сидоров, Ф. Ш. Тагиров, В. А. Истрин и многие другие видели большой плюс в том, что стандарт освободил шрифтовое хозяйство «от большого количества случайных, неудобочитаемых и антихудожественных модернистских образцов». Этим он «улучшил оформление советских печатных изданий и дал экономию цветных металлов».

Что касается цветных металлов, в стране, недавно пережившей мировую войну, революции, гражданскую войну и интервенцию, они действительно были в дефиците.

А вот комментарий к выставке 1913 года в Киеве:

«Средства, которые предлагает лучшая в России словолитня Лемана, очень недостаточны для среднего работника, чтобы создать что-нибудь интересное. К сожалению, из шрифтов (за исключением прелестного „Титульного“ работы Александра Бенуа, которым набирается заглавие журнала „Старые годы“) не создано за последние годы ничего интересного. А больше всего мы нуждаемся теперь в новом текстовом шрифте. „Елизаветинский“ и „Петровский“ оскомину набили».

В следующем, 1914 году Россия вступит в мировую войну, во время которой «лучшая в России словолитня Лемана» будет заниматься производством артиллерийских снарядов.

По поводу антихудожественных модернистских шрифтов интересно, думаю, также будет узнать, как с ними дело обстояло за рубежом, где никаких стандартизаций не проводилось. Вот что Чихольд:

«Сейчас многие новые шрифты, сделанные перед Первой мировой войной, уже забыты. Лишь некоторые из них ещё используются. Типографика по состоянию на 1924 год страдала от бесконечного разнообразия шрифтов, отличавшихся ярко выраженной индивидуальностью. Наборные машины, ограничивающие число применяемых шрифтов, тогда были редкостью. Почти всё набиралось вручную. Были и другие шрифты, правда, они не всегда были лучше тех, что применяли около 1880-­х годов, и их было меньше. Непродуманная мешанина из несоответствующих друг другу шрифтов росла, как сорняки на огороде».

Сокращение ассортимента явно было сделано с прицелом на то, что в скором времени будет создано достаточное количество новых отечественных шрифтов. Пискарёв писал в своём «Художественном анализе к Стандарту»:

«…отношение к шрифту как к чему-то незыблемому, постоянному и годному во всех случаях, вне зависимости от времени, будет совершенно неправильным, и как явилось бы нелепым простое перенесение лучших исторических памятников архитектуры, например Парфенона, в наши советские условия, точно так же будет неправильным и простой отбор и перенесение без соответствующей переработки в наши советские условия хотя бы лучших шрифтов прошлого. Каждое время, каждый новый строй жизни, развитие техники требует и свой шрифт».

Комиссия отмечала, что «среди всех оставленных шрифтов нет ни одного, который бы удовлетворял удобочитаемости на все 100%», и предлагала тресту «Полиграф» «в ближайшее время проработать вопрос о создании нового шрифта для книжных и газетных работ».

И уже во второй половине тридцатых годов эти шрифты начали создаваться. В частности, лабораторией шрифта НИИ Огиза был создан для строко- и буквоотливного набора кириллический шрифт Бодони, так полюбившийся Пискарёву: «Очень хорошая и полная в категориях насыщенности гарнитура, имеющая свой курсив. Необходимо как можно внимательнее отнестись к созданию рисунков русского алфавита. Включение в стандарт надо приветствовать».

Однако создать достаточное количество новых шрифтов оказалось не так просто, и пришлось вновь обратиться к старым. Специальная комиссия, назначенная приказом по Министерству культуры СССР № 311-к от 22 марта 1955 года, произвела отбор образцов шрифтов и наборных украшений по неиспользуемым шрифтолитейным матрицам, хранящимся на 1-м шрифтолитейном заводе в Ленинграде. Были вновь введены в оборот следующие шрифты: Книжный медиаваль (гарнитура № 15), Медиаваль (гарнитура № 18), Гарнитура № 23, Гарнитура № 23 (курсив универсальный), Гарнитура № 1, Английский узкий (гарнитура № 3), Английский узкий (гарнитура № 5), Египетский жирный (гарнитура № 6), Египетский узкий (гарнитура № 7), Египетский узкий жирный (гарнитура № 8), Оттенённые шрифты: прямой узкий, прямой широкий, прямой светлый. Сначала они существовали как дополнительный ассортимент к действующему на то время ГОСТ 3489-52 «Шрифты типографские», потом вошли в новый ГОСТ 3489-57. Это, кстати, наглядно свидетельствует об ошибочности высказываемых предположений, что не вошедшие в стандарт шрифты и их матрицы были полностью уничтожены.

Конечно, не все постановления комиссии впоследствии были исполнены. Например, создание капители для всех гарнитур, включение в каждую гарнитуру орнаментов и инициалов. Согласно стандарту, для шрифтов, у которых имелась капитель, её предполагалось отпускать по специальным заказам. Для остальных шрифтов нарезка капители не предусматривалась.

Что же касается какого-либо изъятия шрифтов из типографий, больше оно никогда не проводилось. Старые шрифты постепенно исключались из ГОСТов, но продолжали производиться шрифтолитейными заводами согласно техническим условиям. И хотя новые шрифты появлялись не так часто и были не так доступны, как хотелось бы полиграфистам, все постановления соответствующих ведомств, призывы в печати были направлены на расширение шрифтового ассортимента. Кроме, пожалуй, одной статьи, написанной в конце шестидесятых людьми, занимавшимися проблемой распознавания текстов: «Естественно, что наилучшим выходом из положения было бы проведение всеобщей реформы печати с целью ограничения количества используемых типов шрифтов и унификации выбранного шрифта с учётом требований к печати, разработанных в процессе создания читающих автоматов. Было бы целесообразно на первых порах, хотя бы для печати научно-технической литературы, использовать прямые шрифты типа рубленой гарнитуры и не более двух-трёх различных типов шрифтов». Но, к счастью, это предложение не имело последствий.

Фо­то под за­го­лов­ком — Ан­дрей Ко­рот­нев.
Ини­ци­ал — Ан­дрей Бе­ло­но­гов, Яна Кутьи­на.Со­вре­мен­ные циф­ро­вые вер­сии не­ко­то­рых гар­ни­тур, упо­мя­ну­тых в ста­тье (в скоб­ках ука­за­ны ла­тин­ские про­то­ти­пы, если они су­ще­ство­ва­ли):
  1. Гар­ни­ту­ра Обык­но­вен­ная — New Standard (ParaType), Old Standard (ди­зай­нер А. Крю­ков)
  2. Обык­но­вен­ный уз­кий — Old Standard Condensed (ди­зай­нер Д. Хо­рош­кин)
  3. Ла­тин­ская гар­ни­ту­ра (Lateinisch, H. Berthold, 1899) — Ли­те­ра­тур­ная гар­ни­ту­ра (ParaType), Ла­тин­ский (ди­зай­нер Д. Хо­рош­кин)
  4. Ко­рин­на (Korinna, H. Berthold, 1904) — ITC Korinna (ParaType)
  5. Ака­де­ми­че­ская гар­ни­ту­ра (Sorbonne, H. Berthold, Berlin, 1905) — Academy
  6. Ели­за­ве­тин­ская гар­ни­ту­ра — Elizabeth
  7. Паль­ми­ра (Ingeborg-Antiqua, D. Stempel, 1909) — Hermitage Ingeborg (Storm Type Foundry), Palmyra (ди­зай­нер Д. Хо­рош­кин)
  8. Гер­мес-гро­теск (Hermes Grotesk, Wilhelm Woellmer’s Schriftgiesserei, 1911) — Hermes
  9. Ак­ци­денц-гро­теск (Akzidenz-Grotesk, H. Berthold, Berlin, 1898) — Gothic 725
  10. Жир­ный гро­теск (H. Berthold, Berlin) — Black Grotesk
  11. Уз­кий гро­теск — Reforma Grotesk
Литература
  1. Адарюков В. Я. Русские граверы. М. А. Добров // Печать и революция. Книга 6 (июль-август), 1922.
  2. Булгакова Л. В. Научно-исследовательский институт книговедения за два года (октябрь 1926 — октябрь 1928) // Книга о книге. НИИ книговедения при Гос. публич. б-ке. Сб. 2. Л.: 1929.
  3. Вяземский Б., Урлауб М. Газетные заголовочные шрифты: Справочник для работников печати и студентов комвузов журналистики. Л.: Леноблиздат, 1935.
  4. Гер А. Письмо из Киева // Русский библиофил. № 1. 1914.
  5. Гессен Л. И. Оформление книги: Руководство по подготовке рукописи к печати. Л.: Гос. соц.-экон. изд.-во, 1935.
  6. Гильо Г. Г., Константинов Д. В. Оформление советской книги: Пособие для издательских работников. М.-Л.: Гос. изд-во лёгкой промышленности, 1939.
  7. Гольцев В. В. Комиссия по изучению искусства книги госуд. издательства // Гравюра и книга. № 2–3. 1924.
  8. Горленко Н. А. Николай Иванович Пискарёв. М.: Изобр. иск-во, 1972.
  9. Мамонтов О. В., Аврух М. Л., Кальмансон В. А. Вопросы автоматизации ввода, вывода и обработки информации на ЭЦВМ в системах информационного обслуживания // Труды III Всесоюзной конференции по информационно-поисковым системам и автоматизированной обработке научно-технической информации. М., 1967.
  10. Маркус В. А. Основы организации и экономики книгоиздательского дела: Допущено в качестве учеб. пособия для полигр. вузов. М.: Гос. науч.-техн. изд-во легкой промышл., 1949.
  11. Немировский Е. Книга, напечатанная на табель-календаре // Альманах библиофила. Вып. 3. М.: Книга, 1976.
  12. Образцы шрифтов, наборных украшений и орнаментов. М.: Искусство, 1956.
  13. Овсянников Ю. М. Рядом с книгами, вместе с книгами // Звезда. № 11. 2002.
  14. Основы оформления советской книги / Под ред. Сидорова А. А. и Истрина В. А. М.: Искусство, 1956.
  15. ОСТ 1337. М.: Техника управления, 1930.
  16. Семеновкер Б. А. Стандартизация в издательском деле 1932–1982 годов. // Книга: Исслед. и материалы. Сб. 45, 1982.
  17. Сидоров А. А. Друг книги — советский библиофил / Вступ. ст., ред. и примеч. Е. Л. Немировского. М.: Книга, 1981.
  18. Тагиров Ф. Ш. О развитии шрифтового дела в Советском Союзе // Книга: Исслед. и материалы. Сб. 13, 1966.
  19. Xромов О. Р. Владимир Яковлевич Адарюков (1863–1932): Материалы к биографии // Книга: Исслед. и материалы. Сб. 73, 1996.
  20. Шицгал А. Г. Русский гражданский шрифт 1708–1958. М.: Искусство, 1959.
  21. Шпильрейн И. Н. Язык красноармейца / Гос. ин-т экспериментальной психологии. Секция психотехники. М.-Л.: Гос. изд-во, Отдел военной литературы, 1928.
  22. Чихольд Ян. Облик книги: избранные статьи о книжном оформлении. — М.: ИЗДАЛ, 2008.
  23. Archiv für Buchdruckerkunst und verwandte Geschäftszweige. Alexander Waldow. 1890, 27. band (Heft. 6).
  24. Das Haus Berthold, 1858–1921. Zum 25-jährigen Bestehen der Aktiengesellschaft, Berlin. 1921.

Интервью с Натальей Васильевой – Паратайп

Наталья Васильева — автор множества шрифтов, в первую очередь текстовых. Перед выходом научной антиквы Hyperon мы поговорили с Натальей о шрифтовом дизайне, науке и каллиграфии.

Наталья, добрый день! Расскажите — как вы начали заниматься шрифтами?

Труднообъяснимый интерес к буквам у меня был со школьных лет. Когда я училась в старших классах, моя мама, инженер, занималась на работе подготовкой технической документации, и у неё был учебник В. И. Рывчина с соавторами «Техническое редактирование»; он до сих пор стоит у меня на полке. Речь в нем шла, конечно, еще про металлический набор и высокую печать, про старые технологии. Как ни странно, я листала его с удовольствием, и от слов «верстка», «выключка», «отбивка» и тому подобных у меня что-то приятно замирало внутри. Это почти иррационально, в подобных вещах вроде бы нет никакой романтики, но как кого-то влекут, скажем, путешествия, так меня почему-то влекло типографское дело. А потом, когда я преподавала в вузе, по мере необходимости занималась оформительскими делами — рисовала на ватмане наглядные пособия для занятий и делала надписи плакатным пером, готовила стенгазеты. Потом появились персональные компьютеры и настольные издательские системы, и я переключилась на эту сферу, стала пробовать себя в подготовке книжек. Была такая издательская система для DOS — Xerox Ventura Publisher, шрифты в ней использовались ещё растровые. Я работала с ней.
Позже весьма небесполезными для меня оказались книги Альберта Капра, в частности прекрасно иллюстрированная книга «Schriftkunst», которую я прочитала на немецком языке. Я охотилась за любыми книгами по дизайну шрифта, которые раньше попадались не так уж часто, и со временем собрала довольно хорошую библиотеку.

Что вы преподавали?

Фармацевтическую химию, токсикологическую химию. Я окончила медицинский институт и имею высшее фармацевтическое образование (провизор), работала на профильной кафедре. Нравилось и работать, и учиться, и мне до сих пор нравятся естественные науки. И фармакологию я обожала, и биохимию тоже. Но в качестве сферы деятельности, где я как-то могу проявить свои творческие способности, я в большей степени видела оформительскую работу, а не науку — там не очень развернешься, особенно сейчас, так что ничуть не жалею, что ушла из преподавания в издательские дела. Я стала заниматься подготовкой книг сначала на кафедре, потом в редакционно-издательском отделе. Однажды, будучи на курсах повышения квалификации редакторов, я спросила у преподавателя, известен ли ему кто-либо, кто связан с разработкой шрифтов, и он дал телефон фирмы Тайп Маркет. Я набралась нахальства, позвонила туда и вышла на Алексея Шевцова. Мы встретились, и, видимо, он оценил лихорадочный блеск в моих глазах и мою увлеченность. Потом, когда фирма объединилась с Паратайпом, он позвонил мне и пригласил меня туда.

В период работы в ТайпМаркет у вас уже было что-то из шрифтов?

Да, я пыталась русифицировать в Fontographer’е какие-то шрифты, уже и не помню сейчас, какие. Но это были опыты, конечно, несовершенные — как я сейчас понимаю, попросту ерунда. Тем не менее Алексей оценил мой энтузиазм.

Как получился переход от первых русификаций, например, до Zapf Elliptical 711?

Просто мне нравился этот шрифт. Я выбирала понравившийся шрифт из набора на СD (тогда в продаже было много лазерных дисков со шрифтами) и начинала дорисовывать кириллицу. Позже, уже в Паратайпе, Владимир Ефимов — низкий ему поклон за это — разбирал со мной эти работы и чрезвычайно деликатно указывал на все их недостатки. Я очень высоко ценю то, что он не отнесся ко мне пренебрежительно, как к человеку, который непонятно откуда пришел и по профессии даже не дизайнер, а терпеливо объяснял, в чем состоят мои ошибки, и это давало прекрасную возможность учиться (моя любимая формула — «нельзя научить, можно научиться»).

Помните ли вы свой первый шрифт, который стал тиражным?

«Исторически» первый — это Adonis, который я начинала делать очень давно. Потом этот шрифт в своем первоначальном варианте перестал мне нравиться, и я его переработала (но, насколько я знаю, новая версия на сегодняшний день не выпущена).

Adonis

У него плавные засечки в форме «облизанного леденца», одно время мне очень нравились такие формы.

Чем вы сейчас занимаетесь помимо шрифтов?

Вёрсткой книг для Барнаульского педагогического университета, где я числюсь на кафедре лаборантом, а на практике занимаюсь редакционно-издательскими и оформительскими делами. Представляю, так сказать, неофициальный филиал издательства на кафедре. Мне очень нравится это сотрудничество, там работают интересные люди, хотя история и гуманитарные науки — совсем не моё, я люблю естествознание и по натуре совершенно не гуманитарий. Но мне нравится народ на кафедре, эти люди — энтузиасты своего дела и относятся к работе с душой, а не формально. Археологи и этнографы ездят в экспедиции, издают массу сборников и монографий по археологии, этнографии, истории Барнаула и края; есть исследования, связанные с публикацией старинных карт и историей заселения Сибири. Это всё не моя тематика, но мне интересно, и я много нового узнаю попутно. А этой осенью пришлось, находясь в Москве, получать по e-mail задания из Барнаула и в авральном режиме компоновать сборник статей по этнографии.

Я сотрудничаю и с другими авторами, например с алтайскими биологами. Кроме того, мне повезло готовить к печати довольно много книг по астрономии, автор которых — Владимир Сурдин, известный популяризатор науки, он работает в Астрономическом институте (ГАИШ) МГУ. Мы давно знакомы и сотрудничаем. Сейчас как раз задумана новая его книга в издательстве АСТ; посмотрим, что получится. Приятно, что с редактором АСТ мы нашли общий язык: она тоже считает, что к каждой книге надо относиться индивидуально и внимательно и что в подготовке книг никакого «конвейера», спешки и формального подхода быть не должно.

А для души я занимаюсь фотографией, увлекаюсь макросъемкой, ужасно люблю насекомых, интересуюсь биологией. Насекомых люблю брать в руки — недавно была на выставке «Инсектопия», где обитают всякие экзотические членистоногие, подержала в руках огромного кузнечика, размером с ладонь, и сфотографировала его (и не только его). Люблю таких животных — ползучих, с лапками и усиками. Другой привлекательный для меня жанр фотографии — архитектурный пейзаж, особенно московский: делаю подборки видов любимого города, иногда выкладываю их в Фейсбуке.

Как связана макросъёмка и макросы, которые вы пишете для шрифтов?

К программированию я приобщилась, ещё когда в ходу были персональные компьютеры Д3-28 и программы для них на магнитофонных кассетах. Когда я пришла на кафедру, там работал сотрудник, интересовавшийся компьютерными технологиями (остальные преподаватели совершенно не имели к этому склонности), и он мне как новому человеку начал показывать приемы программирования на Бейсике; я увлеклась этим. Мы составляли несложные учебные программы и программы для обработки данных; это был конец 80-х, тогда не было, как сейчас, готовых программ на все случаи жизни. Потом появились IBM-совместимые компьютеры.

Программирование — это интересно. Красота программы — в её логике, и к тому же это возможность заставить машину делать то, что ты хочешь, и так, как ты хочешь. В свое время мне очень понравился язык Паскаль своей логичностью и внутренней стройностью. На нём я писала порой довольно сложные программы со вставками на Ассемблере. Но к тому времени, когда я переключилась на дизайнерскую работу, появилось много готовых программ, и острая необходимость в написании своих собственных отпала. Однако я нашла применение своим программистским устремлениям в написании макросов. Это хороший способ оптимизировать работу в графическом редакторе — переложить на программу рутинную работу, которую не хочется делать вручную: нажал кнопку, и готово. Мне вообще нравится быть разработчиком, а не только пользователем. По этой же причине я люблю использовать свои шрифты в книгах. Иногда из-за этого возникают трения с издательствами, как, например, произошло в прошлом году и чуть не произошло в этом (мне хотелось использовать свой шрифт, который еще никем не выпущен, а издательства ссылались на лицензионные требования, опасаясь юридических осложнений).

Мне нравится делать все «от и до»: и шрифт готовить от начала до конца, и макросы писать те, которые мне нужны и которые мне удобны. Тут есть много мелких деталей: например, кернинг в капители я хочу сделать именно такой, а не другой, поэтому задаю соответствующие параметры в макросе. Короче говоря, мне нравится делать всё именно так, как я хочу. Это, можно сказать, мой принцип в жизни и в работе. И оформлять книгу мне нравится от начала и до конца. Я получаю текст, очень часто халтурно набранный в Word’е, с ошибками и опечатками, плюс к нему как попало отсканированные или изначально плохого качества фотографии (это просто бич — файлы JPG с ужасным сжатием), и надо из этого сделать «конфетку». Когда получаешь хорошую, нормально отпечатанную книгу, бывает приятно, поскольку это всё моя работа, за исключением типографской ее части: работа над текстом, работа над инфографикой, компоновка страниц и, как правило, шрифт.

Иллюстрации я обычно делаю сама (векторные — в CorelDraw), терпеть не могу «тянутые» откуда-то картинки, которые встречаются часто. Вообще, например, в издательстве «Альпина нон-фикшн», с которым я имею опыт не совсем удачного сотрудничества, мне честно сказали, что у них работа поставлена на поток и детально заниматься каждой книгой нет возможности (подозреваю, что и желания). Иллюстраций в их книгах очень мало, а если есть, то это какие-то элементарные схемы на уровне нескольких геометрических фигур, и то зачатую сделанные небрежно. А я люблю делать сложные картинки, не фотореалистичные, но достаточно детальные — если, допустим, надо изобразить строение планеты или схему какого-то аппарата. Кстати говоря, инфографика была бы для меня самой удачной «экологической нишей» в работе. В реальности я занимаюсь в основном не ею, а иллюстрированием научно-популярной литературы, что, впрочем, похоже — надо сделать изображение наглядное, информативное и эстетичное, не увлекаясь деталями, которые не нужны и отвлекают (этим очень часто многие тоже грешат). Вот, например журнал «Наука и жизнь»: не знаю, как сейчас, но раньше в нем постоянно были какие-то не в меру «разукрашенные» рисунки, с градиентной заливкой где ни попадя, вместо четких и наглядных схем.

Обычно все работают в Иллюстраторе или Фотошопе, но Фотошоп я не люблю. В качестве растрового редактора использую кореловский Photo Paint; это прекрасная программа — по возможностям она не хуже, а по удобству, на мой взгляд, лучше, чем Фотошоп.

Расскажите о своём увлечении каллиграфией

Каллиграфия была первична, потому что я ещё до компьютеров занималась оформлением всяческих приглашений и поздравлений, писала плакатным пером.

Vesna

Старый шрифт Весна — это фактически копия рукописного образца, выполненного широким пером, а Иллюзион (Данс) нарисован сразу в графическом редакторе.

Illusion

Пока не было компьютерных технологий, я увлекалась этим делом, писала пером — и по необходимости, и просто потому, что нравилось. Но когда появилась возможность, я переключилась на изготовление шрифта сразу в векторе. Сейчас я редко пишу от руки.

Поговорим о переработке советской классики. Как пришла идея оцифровки Журнальной рубленой?

Кудряшевскую мне поручили, это было задание от заказчика, от фирмы. Не скажу, что Кудряшевская мне очень нравится. Журнальная рубленая — наоборот, один из моих любимых шрифтов. Он у меня ассоциируется со старым журналом «Наука и жизнь», в котором многие тексты набирались именно им. Журнал в советские времена был очень достойным (хотя в принципе я отнюдь не поклонник советских времен, а, наоборот, категорический противник). В начале 80-х, когда еще сохранялась высокая печать, там очень часто использовался этот шрифт, но потом, когда они перешли на компьютерную вёрстку и Arial, оформление стало посредственным. Журнальная рубленая очень хорошо читается. Но мне не нравился ее прежний компьютерный вариант — он был далек от исторического прототипа. И я решила его восстановить. Фактически это была копия металлической версии — я сканировала с высоким разрешением образцы книжных и журнальных страниц и потом, насколько возможно, подгоняла рисунок букв под растровый оригинал. Качество картинки на сканах было не очень высоким из-за шероховатости бумаги и растискивания краски, но я по возможности старалась адекватно воспроизвести рисунок букв и их пропорции. Хотелось дать этому шрифту новую жизнь, чтобы можно было продолжать им пользоваться.

Вы сейчас работаете над шрифтом Мысль?

Это тоже мне поручили. Мне этот шрифт нравится, так что почему бы не сделать? Чем больше шрифтов, тем лучше, а его, как я заметила, стали часто использовать в книгах, хотя качество кривых там не на высоте. Почему бы его не улучшить? Раз попросили — сделаю с удовольствием.

Было ли что-то, что пришлось радикально поменять в оригинальном рисунке тех исходных файлов Мысли, которые вам были переданы?

Радикально в рисунке — нет, только мелкая правка пропорций (например, буква «ш» стала чуть-чуть шире). Но я сделала альтернативные варианты для некоторых букв. Я не могу радикально менять исходный рисунок, потому что не я его автор. То, что я бы сделала по-другому, я оформляю в виде альтернатив. Хотя большинство людей, насколько я вижу, альтернативами не особо пользуются. Рядовые рутинно работающие операторы вёрстки даже, наверное, не знают о такой возможности. Но я бы, например, точно воспользовалась альтернативными знаками — скажем, верх буквы «д» в виде остроконечного уголка мне не нравится. Всё-таки текстовый шрифт не должен отвлекать внимание своим рисунком, он должен быть «невидимым», то есть просто нести информацию. Не всегда, конечно, но как правило, если в длинном тексте взгляд цепляется за какие-то детали формы букв, это не очень хорошо.

Вы для Паратайпа делали много разных кириллизаций латинских шрифтов, в том числе Mister Earl, Zapf Elliptical 711, Iowan old style

Iowan мне нравится, тоже хотелось русифицировать его, чтобы можно было использовать в кириллических текстах. Кстати, издательство «Альпина нон-фикшн» его часто использует — даже где не надо бы. Он мне представляется шрифтом в большей степени для гуманитарных текстов — такой довольно изысканный, его рисунок сам по себе привлекает внимание, а они его применяют везде, не считаясь со стилем.

Я вообще начинала работать со шрифтом с русификаций. Zapf Elliptical мне нравится — а если шрифт нравился, я старалась его приспособить для собственного использования. Мои первые работы, как я уже говорила, конечно, были дилетантскими, но после доработки эти шрифты становились вполне приемлемыми, и их выпускали.

Расскажите про то, как появились ваши неалфавитные гарнитуры.

Идея Nat Pictures, шрифта с фигурками животных и изображениями предметов, просто пришла в голову. Почему бы не сделать набор заготовок силуэтных картинок в виде шрифта? Их легко и удобно использовать. А еще были виньетки. С виньетками в какой-то момент на меня нашло вдохновение, я стала рисовать их на бумаге, изрисовывала ими целые тетрадные листки, а потом обычно даже не сканировала, а просто срисовывала в Fontographer’е. Сделала эти два набора, а потом как-то это вдохновение прошло. Шрифт Astrosym нужен был для работы с книгами по астрономии — нужны были, например, знаки созвездий и символы планет.

Над чем вы сейчас работаете, какие новые шрифты скоро появятся?

Гиперон. Он не новый, я к нему периодически возвращалась, что-то доделывала, переделывала, добавляла знаки, альтернативы — это процесс бесконечный. Наконец в этом году я его отдала. Как сказал Владимир Ефимов, эту работу нельзя закончить, её можно только прекратить; это отличный афоризм применительно к работе над шрифтом.

Hyperon

А насчет нового — у меня очень много давних заготовок, которые я периодически достаю из пыльного сундука, отряхиваю пыль и пытаюсь с ними что-то сделать. Таких сейчас около пяти штук, там не хватает символов, кернинга, а порой и начертаний. Я доделываю какие-то элементы, а потом переключаюсь на что-то другое, в том числе на свою основную работу по вёрстке книг. Но я не жалуюсь: мне это нравится, мне вообще нравится разнообразие. Заниматься чем-то одним — условно говоря, работать на конвейере — я бы не смогла.

В крупных издательствах сотрудник получает задание: сделай вот это и это, да еще и по шаблону («у нас принято так, а вот так вот не принято») — извините, я бы сбежала оттуда на второй день. Я человек самодостаточный, мне интересно делать то, что я хочу, и так, как я хочу. Вот с Владимиром Сурдиным мы сработались — я его первый читатель, мы обсуждаем тексты книг, порой спорим. Он может со мной не соглашаться, я не могу ничего навязывать, но как читатель могу иметь свою точку зрения. Мы обсуждаем, какие иллюстрации добавить, он предлагает, а я добавляю что-то своё — мне такая работа нравится, я по природе и по характеру фрилансер. На практике, конечно, я не совсем фрилансер, но мне везёт, что даже в педуниверситете работа по сути практически такая же: я встречаюсь с автором, мы что-то обсуждаем, он что-то предлагает, я что-то предлагаю. Это происходит совсем не так, как в крупном издательстве, где автор отдает в работу текст и файлы иллюстраций и потом получает уже готовую верстку, которую не очень-то изменишь. В моей практике и на стадии верстки часто бывают переделки: автору порой приходит в голову неожиданная идея: а давайте мы это перепишем, а давайте это переставим — приходится идти навстречу. И это нормальная творческая работа.

Ещё я сотрудничаю в качестве волонтера с нашими биологами, экологами. У меня есть хорошая знакомая, которая ведет общественную работу, связанную с охраной природы. Она работает с Тигирекским заповедником, и я делаю для них некоторые оформительские вещи: брошюры, плакаты, иногда шаблоны наградных дипломов для школьников. Тоже интересно и тоже мне нравится.

Вы живете в Барнауле и каждый год приезжаете в Москву осенью, но так было не всегда?

Я родилась в Барнауле, но не могу без Москвы. Я придумала себе статус — «москвичка, живущая в Барнауле», и, наверное, это объясняет, почему я сюда приезжаю. Приезжаю давно, с восьмидесятых, когда училась на 3-м курсе. Петербург я терпеть не могу, а Москву очень люблю, у меня даже есть стихотворение на эту тему — про мою блудную душу, которая поселилась здесь и с тех пор «бродит весь день, шальная, по бульварам и по мостам». В Москве я ощущаю себя абсолютно как дома, мне идеально комфортно и легко, как будто я попадаю в резонанс с неким «информационным полем» (это, конечно, фантазия, но здесь она почему-то ощутимо материализуется). В московском воздухе разлито что-то такое, что дает ощущение полного комфорта и полной защищенности от любых неприятностей. Я иду по незнакомой улице и чувствую себя легко и уверенно, как будто я в своей комнате; здесь нельзя заблудиться, дорога всегда выведет куда надо, и все ко мне хорошо относятся. Древние римляне верили в «гениев места» — богов-покровителей мест. В Москве точно есть какая-то богиня-покровитель, которая ко мне благоволит.

Как вы относитесь к тому, что ваш шрифт видит массовый потребитель, миллионы людей?

Я человек очень честолюбивый, но абсолютно не тщеславный. Мне нравится видеть свою работу в деле, убеждаться, что она востребована. В последнее время я стала часто видеть свои шрифты, листая книги в книжных магазинах: тексты набирают и русифицированным Iowan Old Style, и шрифтами Margon и Deca.

Iowan Old Style

Нередко вижу свои шрифты в рекламе, на вывесках. Мне приятно, что люди, совершенно меня не знающие, выбрали мой шрифт просто потому, что он им понравился. Это беспристрастная оценка. В этом году на Северном речном вокзале, который недавно отреставрировали, я видела большой плакат «Поздравляем москвичей с Днем города», набранный рукописным шрифтом Adventure, который уже надоел всем, включая меня, но, тем не менее, до сих пор довольно популярен. Это приятно. Но мне совсем не нужно, чтобы о моем авторстве знали все. Я знаю, что автор — я, мысленно ставлю себе галочку, моё честолюбие удовлетворено, и этого достаточно.

Подборка шрифтов Натальи Васильевой

Шрифт для самого старого кинотеатра Москвы был вдохновлен «неуловимым советским ар-деко» — взгляд на дизайн

Предоставлено Contrast Foundry.

Имя: CoFo Cinema1909
Дизайнер: Лиза Рассказова
Foundry: Contrast Foundry
Дата выпуска: Осень 2020, для эксклюзивного использования кинотеатром Художественный до осени 2022 года

Предыстория: Задача дизайна: создать словесный знак для более чем 20-значного названия любимого культурного учреждения.В 2019 году арт-директор московского института «Стрелка» Анна Кулачек поручила компании Contrast Foundry сделать именно это для знаменитого кинотеатра «Художественный». Проект касался реконструкции фасада и вывесок 1909 года архитектора Федора Шехтеля, частично утраченных в советское время, когда были сбиты элементы неоклассического декора, в том числе изящные барельефы колесницы по бокам от названия театра. Клиенту так понравились первые наброски буквенных форм, что они попросили использовать весь шрифт для разработки фирменного стиля.

Фасад театра в 1912 году. Предоставлено Contrast Foundry. Стандартный набор символов включает полный набор порядковых номеров, что обычно не встречается в кириллических алфавитах.

Лиза Рассказова из Contrast Foundry нашла свое дизайнерское вдохновение в Московском метрополитене. Ее особенно заинтриговали смутные буквы в стиле ар-деко с засечками на вывесках на станции Комсомольская Сокольнической линии, поскольку они заметно отличались от различных шрифтов без засечек, которые можно увидеть на большинстве других станций.Ар-деко как стиль никогда не прижился в Советском Союзе, но его можно мельком увидеть в постконструктивистских зданиях, таких как Семь сестер (группа небоскребов середины века в Москве, спроектированных в сталинском стиле), и в других архитектурных надписях, разбросанных вокруг город.

«Я отчетливо вспомнила буквы над колоннадой в восточной части вестибюля станции», — отметила Рассказова в блоге на сайте Contrast Foundry. «Меня вдохновила элегантная буква Я, напоминающая букву R в логотипе New Yorker, и необычные пропорции — очень узкая M, широкая A.Именно тогда у меня возникла идея попробовать создать шрифт на основе этих букв и неуловимого советского ар-деко ».

Предоставлено Contrast Foundry. Предоставлено Contrast Foundry. Предоставлено Contrast Foundry. Предоставлено Contrast Foundry.

Почему он называется CoFo Cinema 1909: Кинотеатр был основан, и в 1909 году состоялся его первый показ фильма. А CoFo, сокращение от Contrast Foundry, прикреплено ко всем шрифтам литейного цеха.

Отличительные характеристики: Буквы слегка уплотнены, имеют сложную структуру, что соответствует раннесоветской традиции архитектурного письма. Дизайнер не хотел полностью отступать в сторону историзма, вместо этого оставил проект сбалансированным на грани старого и современного. Это наиболее очевидно в тонких окончаниях клемм У, C, Э, J, S, а также в форме цифр. Рассказова решила использовать очень узкие интервалы между символами, что особенно необычно для кириллицы, потому что ей нравился создаваемый им ритм и то, как он позволял шрифту работать в заголовках — компактно, плотно и ярко, как она выразилась.

Для чего мне его использовать? Можно начинать мечтать, но придется подождать до 2022 года, когда истечет срок действия лицензии кинотеатра «Художественный» на шрифт.

С какими еще шрифтами вы хотите сочетать его? Когда придет время, попробуйте Mr Eaves XL, чьи широкие буквы без засечек контрастируют с CoFo Cinema1909 и разделяют некоторые его игровые характеристики — например, посмотрите на ножку заглавной буквы R. Напористые, вдохновленные ар-деко, но очень современные формы Cako — еще одна хорошая возможность.

Эти польские плакаты советской эпохи совершенно уникальны

Харриет и Сильвия, также известная как Projekt 26, — британо-польский дуэт, посвятивший себя возрождению этого новаторского, но малоизвестного направления в искусстве. Базируясь в Лондоне, они специализируются на приобретении оригинальных винтажных плакатов из Польши, а также на переизданиях ограниченного тиража классических дизайнов, напечатанных в Польше с полного разрешения художников и их семей. Цены на действительно редкие и знаковые вещи начинаются от 10 до 1000 фунтов стерлингов.

В ноябре они соорганизуют Projekt Mkt, рынок винтажных плакатов в Клэптоне, Лондон, после успеха более раннего мероприятия в Пекхэме в мае этого года (билеты можно купить здесь). К ним присоединились и другие экспоненты, в том числе бывший режиссер Christie’s Томкинсон Черчерс с редкими хоккейными репродукциями, Travel on Paper с великолепными туристическими и туристическими плакатами середины века, а также Орсон и Уэллс с культовыми киноплакатами.

Мы поговорили с Харриет о том, что особенного в их старинных польских плакатах, и о том, как они с Сильвией начали этот уникальный проект.

Что такого особенного в этих винтажных постерах?

Послевоенные польские плакаты (1945–1989) не похожи ни на какие другие. Они были новаторскими во многих отношениях. Они превратили плакаты из простых рекламных инструментов, предназначенных для привлечения внимания прохожих, в поистине оригинальные и продуманные произведения искусства, предназначенные для «чтения»; они полны подрывного остроумия, символизма и смысла.

Художники использовали свои работы, чтобы выразить свое презрение к советскому режиму и против применения насилия, но делали это с юмором и обаянием, и всегда достаточно тонко, чтобы пройти через цензуру.

Они также избегали традиционных макетов и иерархии, объединяя шрифт и графику, а не рассматривая их как отдельные элементы. Отчасти это могло быть из-за того, что шрифты не были доступны, поэтому каждая буква была нарисована от руки.

Плакаты соединяют нас с прошлым и говорят с нами в настоящем; Дизайн такой же поразительный, как и прежде, и такой же актуальный.

Почему этого стиля больше нигде не было?

Несмотря на то, что польские плакаты родились во времена великих репрессий и лишений, польские художники-плакаты пользовались непревзойденной творческой свободой.Возникло множество обстоятельств, которые никогда не повторится.

Генрик Томашевский, отец-основатель Польской школы плаката, заключил сделку с коммунистическим государством, которая изменила курс современного графического дизайна. Когда к нему обратились представители Министерства искусства и культуры с просьбой разработать плакат к фильму, он сказал, что сделает это только в том случае, если ему будет предоставлена ​​полная художественная свобода действий.

Они согласились. Единственное правило заключалось в том, что он и последующие художники-плакаты не должны поступать так, как это делалось на Западе.И пока художники избегали политики, они были предоставлены самим себе.

После войны в польских городах были возведены заборы вокруг многочисленных бомбоубежищ, которые стали уличными галереями для плакатов.

Последовательные поколения самых высококвалифицированных художников Польши сосредоточили свои таланты на этом единственном средстве. Для художников не существовало альтернативного коммерческого выхода. Но также не было никаких творческих ограничений, наложенных коммерческими боссами.

Польские плакаты, которые мы собираем, в целом смелые, веселые и красочные, но стилистически польские плакаты очень разнообразны.Также были очень мрачные и сюрреалистические рисунки. Их объединяет душевность, которую невозможно воспроизвести, и подлинная оригинальность, которой все еще удается удивлять и радовать нас по сей день.

Как вы начали?

Мы с Сильвией знали друг друга лишь мимоходом, потому что наши дети учились в одном классе начальной школы. Я заскочил к ней домой, чтобы что-то оставить, остался выпить чашку чая, которую я выпил на ее диване под афишей цирка Тадеуша Йодловски 1979 года «Девять львов» — а остальное уже история.Мы поговорили о плакате: для меня это была любовь с первого взгляда. Так родилась идея Projekt 26.

К следующему дню мы, вероятно, обменялись примерно 100 сообщениями в WhatsApp, так как мы все больше и больше волновались и не могли остановиться! С самого начала это был абсолютный энтузиазм.

Как только мы начали исследовать историю создания плакатов, мы поняли, что наткнулись на нечто невероятное. Невероятно, но в Великобритании не было других арт-дилеров, рассказывающих эту историю.

Почему вы хотели воплотить этот проект в жизнь?

Рассказывать историю плакатов — ключевая часть того, что мы делаем. Наша миссия — добиться признания художников, которых они заслуживают. Их имена должны быть так же известны западным современникам, как Сол Басс или Пикассо. Польскую школу плаката следует преподавать на курсах искусства и графического дизайна наряду со Швейцарской школой плаката и поп-арта.

Но все движение действительно затронуло наши сердца.Я был так подавлен Брекситом. Мне нравится, что с помощью нашей работы мы можем отметить культурное наследие Польши и бросить вызов предубеждениям в отношении Восточной Европы. Уважая историю и прославляя ценность искусства, мы, по-своему, можем отстаивать свободы и позитивные ценности, в которые верим.

Не могли бы вы рассказать нам о своем опыте?

Сильвия приехала в Лондон около 16 лет назад. Она всегда любила дизайн, но работала везде. В последний раз ее видели работающей в корпоративном отделе кадров, где платили намного больше, чем за винтажные плакаты, но это никогда не приносило удовлетворения.

Тем временем я работал на телевидении продюсером-разработчиком. Затем, около шести лет назад, я серьезно заболел, после чего решил переквалифицироваться на графического дизайнера, чем я всегда хотел заниматься. Это было летом, сразу после выпуска, когда мы основали Projekt 26. В то время я также работал внештатным копирайтером.

Сейчас мы оба работаем полный рабочий день над Projekt 26. Я делаю все копии и дизайн, а Сильвия — королева поиска.Мы как группа из двух человек и делаем все, что нам нужно! В настоящее время мы работаем над некоторыми действительно захватывающими совместными проектами, и нам нравится, что мы никогда не знаем, куда нас приведут наши приключения. Мы также встретили так много безумно милых и творческих людей на своем пути.

За последние несколько лет мы подружились с крупными галеристами, коллекционерами и экспертами в области плаката в Польше, с которыми мы очень тесно сотрудничаем. Мы также встречаемся с как можно большим количеством выживших художников и с семьями тех, кто, к сожалению, уже умер.

Что вы можете рассказать о Projekt Mkt?

В мае мы запустили собственный рынок винтажных плакатов. Это было спонтанно возникшей после блокировки идеи, но нас поддерживал дух Польской школы художников-плакатов, которая открыла первый в мире Музей плаката в Варшаве в 1960-х годах.

Насколько нам известно, наш рынок винтажных плакатов был первым в своем роде в Великобритании. В настоящее время мы готовимся к следующему выступлению в Хакни с 12 по 14 ноября.Мы обещаем, что для всех, кто интересуется искусством, дизайном и популярной культурой ХХ века, это будет настоящий праздник для глаз! Билеты на Projekt Mkt можно приобрести на Eventbrite.

Ассорти советских пропагандистских плакатов, 1918-1939 гг.

«Наш мир, как склеп, усыпан обломками мертвых эпох». ⎯ Ле Корбюзье, Urbanisme (1925)

Этот блог предназначен для того, чтобы я мог делиться своей работой и мыслями в Интернете. С одной стороны, это предоставит мне удобное место для хранения онлайн-портфолио для использования в будущем.В то же время я заинтересован в общении и взаимодействии с другими людьми, интересующимися темами, которые он охватывает.

Заявление об отказе от ответственности: Излишне говорить, что все мнения, высказанные в моем блоге, принадлежат только мне, если не указано иное. Они не обязательно отражают взгляды какой-либо другой группы или организации. Никто другой не несет за них ответственности. При этом приветствуются любые комментарии, вопросы и критика.

«Товарищи!

Двойной огонь войны и революции опустошил и наши души, и наши города.Дворцы вчерашнего величия стоят как сгоревшие скелеты. Разрушенные города ждут новых строителей […]

К вам, принимающим наследие России, к вам, которые (я верю!) Завтра станут хозяевами всего мира, я обращаюсь к вопросу: какими фантастическими сооружениями вы накроете вчерашние пожары? » ⎯ Владимир Маяковский, «Открытое письмо рабочим» (1918)

«Утопия превращается в реальность. Сказка становится реальностью. Контуры социализма зарастут железной плотью, наполнятся электрической кровью и начнут жить полными жизни.Скорость социалистического строительства опережает самые смелые отваги. В этом особенность и суть эпохи ». ⎯ И. Черня, «Города социализма» (1929)

«Идея покорения субструктуры, привязанной к земле, может быть расширена еще дальше и требует покорения гравитации как таковой . Он требует плавучих конструкций, физико-динамической архитектуры ». ⎯ Эль Лисицкий, Реконструкция архитектуры Советского Союза (1929)

The Red Scare: Стирка и подкладка ранних советских пропагандистских плакатов — БИБЛИОТЕКИ

Специальная коллекция Диринга насчитывает около 250 советских пропагандистских плакатов, в основном 1930-х и 1940-х годов.Некоторые плакаты изначально были напечатаны на бумаге низкого качества и пострадали, а также отремонтировали старую самоклеящуюся ленту. В ожидании их предстоящей оцифровки для обработки была отобрана группа наиболее сильно поврежденных плакатов.

После очистки поверхности и испытания растворимости среды для размягчения адгезива на чувствительных к давлению лентах были использованы камеры с парами ацетона, которые легко отделились. Оставшийся клей сушили целлюлозным порошком и удаляли ластиком для крепа.

Из-за больших разрывов некоторые плакаты было трудно транспортировать без риска их дальнейшего повреждения. Временные мостовидные протезы были наложены с использованием предварительно покрытой адгезивной тканью ( Tengujo , покрытой пастой из пшеничного крахмала 50/50 и метилцеллюлозой). Тот же процесс использовался для перемычки любых отдельных частей.

Мытье плакатов и подкладывать их тканью было определено необходимым для наиболее сильно испорченных плакатов с целью удаления и деактивации продуктов порчи, введения щелочного буфера для предотвращения дальнейшей деградации и обеспечения физической поддержки и консолидации.Из-за огромного размера плакатов этот процесс требовал коллективных усилий. Но вместе мы сильнее, товарищи!

Вот процесс, который мы использовали для каждого плаката:

Подготовка

Перед промывкой все среды были протестированы как с водой, так и с этанолом. Нашей главной заботой была потенциальная растворимость красных чернил, которые занимали видное место в советской пропаганде. Красные чернила имеют тенденцию двигаться легче, чем другие цвета. Если бы мы промыли плакат очень летучими чернилами, это могло бы снизить яркость цвета или привести к появлению эффекта «ореола» вокруг красных областей.Мы действительно наблюдали незначительное красное движение на некоторых из этих плакатов, хотя только один демонстрировал движение, достаточное для того, чтобы стирка была опасной. Для тех, кто демонстрирует небольшое движение, процесс был ускорен, чтобы избежать слишком длительного «влажного» периода.

Промокательная бумага с непрозрачными красными чернилами. Страшный! Этот плакат не был вымыт или облицован, но был обработан на местном уровне.

Партию воды с регулируемым pH получали путем добавления гидроксида кальция к деионизированной воде до достижения желаемого значения pH 8.Все поверхности стола были тщательно очищены. Плакат был размещен лицевой стороной вверх на листе Hollytex, полиэфирной ткани, как минимум на 2 дюйма больше, чем объект в обоих измерениях.

Затем плакат был опрыскан: сначала смесью вода / этанол, если поверхность была устойчива к впитыванию воды, затем чистой водой до тех пор, пока вся поверхность не станет достаточно насыщенной. На этой «пропитанной» стадии все носители снова тестировались промокательной бумагой. К счастью, мы обнаружили лишь минимальное движение — и мы не маккартисты.Вперед!

Удаление основы

Два из семи плакатов, которые мы обработали, имели старые бумажные основы. Они плохо наносились, демонстрировали деградацию под действием кислоты, и их необходимо было удалить.

В положении лицевой стороной вниз подложка была снята с объекта, а оставшийся клей был удален с помощью микрошпателя и ватных тампонов. К нашему счастью, удаление подложки оказалось на удивление простым: клей размягчился, и подложка была удалена вручную с минимальным риском для плаката.

Мойка

Короткий период замачивания (от 5 до 20 минут) помог ослабить продукты разложения и обесцвечивание, но также необходимо было движение воды для физического уноса грязи. Эти плакаты были слишком большими и хрупкими для полного погружения в воду, поэтому использовали мытье стола. После замачивания плакат располагался так, чтобы один угол сэндвича Hollytex (но не самого объекта) свешивался за край стола, а под ним помещался пластиковый поднос.Затем использовалась водяная щетка ( mizubake ), чтобы направить воду к подвесному углу, откуда она капала в лоток. До тех пор, пока все средства массовой информации выглядят стабильными, плакат можно намочить и очистить щеткой несколько раз, пока вода не станет достаточно чистой.

Футеровка

Плакат снова перевернули лицевой стороной вниз; морщины и пузыри были сметены, так как важно, чтобы плакат лежал как можно более ровно. Перед наклеиванием важно было поставить хореографию для нашего «танца отбрасывания»: какими точными движениями вы будете перемещать наклеенную ткань от стола для наклеивания к объекту? Какой рукой вы будете поднимать салфетку, и какой рукой вы будете класть ее? Если нужен второй человек, какова его точная роль и нужно ли передавать ткань? Вы будете носить монтажную щетку в заднем кармане или она будет лежать рядом с плакатом? Вот тут-то и пригодились наши давние умения подражать.

Салфетку положили на чистую поверхность, рядом с ней была паста, кисточка для пасты ( noribake ), распылитель (вода) и палочка для капель ( hikkake ). Ткань осторожно опрыскивали водой и давали время на расширение — примерно 30 секунд. Все складки разгладились вручную.

Затем ткань оклеивали жидкой пастой из пшеничного крахмала до консистенции жирных сливок. Чтобы избежать морщин, требовался очень тщательный рисунок чистки — серия прямых и обратных K хорошо сочеталась с волокнами ткани.Даже освещение было важно; После полного покрытия кисть использовалась для легкого разглаживания пасты параллельными вертикальными мазками по всему листу.

Один короткий конец ткани был приподнят и намотан на палочку для капельницы, убедившись, что ткань прикреплена равномерно и ровно поперек палочки, так как любые дефекты могут перерасти в морщины во время процесса опускания. Палка использовалась, чтобы поднять салфетку со стола для приклеивания и перенести ее к объекту.

Один край салфетки наматывают на палочку для капель или хиккаке.

Палочка используется для подъема наклеенной ткани со стола.

Вторая пара рук оказалась особенно полезной в этот момент, когда свободный конец приклеенной ткани был помещен на объект. Затем палку опускали, пока ткань наносилась на объект с помощью монтажной щетки ( nadebake ). Это движение могут выполнять два человека — один с палкой, а другой с кистью, или соло, с палкой для падения в одной руке и nadebake в другой.

Свободный конец приклеенной ткани осторожно кладут на обратную сторону плаката.

Некоторые плакаты были слишком большими для отдельных листов ткани. В этих случаях отдельные кусочки ткани накладывались друг на друга по разорванным водой краям с запасом примерно в 1 см. Перед тем, как бросить второй лист ткани, были помещены узкие полоски майлара примерно на 1 см позади оторванного водой края первого листа; если произойдет избыточное перекрытие, майлар предотвратит адгезию в этих областях, и излишки могут быть оторваны иглой.

После облицовки применяли растирающую кисть (учибаке) быстрым движением, чтобы обеспечить тщательное приклеивание по всему плакату.

Сушка

Плакат перевернули и положили на сушилку лицевой стороной вверх, а верхний лист холлитекса удалили. За плакатами следили в течение следующих нескольких часов, так как края сохранили быстрее, чем центр. Время от времени брызги воды не давали им сморщиться.

Когда плакаты визуально высыхали, но оставались холодными на ощупь, их помещали под грузом между холлитексом и промокательной бумагой.

Наполнение

После недельной сушки лишняя ткань была обрезана, и тонированная акриловая ткань использовалась для восполнения потерь.

Теперь плакаты находятся в более стабильном состоянии, безопасны для использования и демонстрации в будущем, и, надеюсь, меньше шансов на дальнейшее ухудшение. Они будут помещены в L-образные рукава из майлара со щелочной подложкой и безопасно храниться в плоском файле.

Старый плакат Советское искусство Сталин Агитационный плакат 026 Ленин Искусство и коллекционирование Гравюры autorentreff-badcamberg.de

Старый плакат Советское искусство Сталин Агитационный плакат 026 Ленин Искусство и коллекционирование Принты autorentreff-badcamberg.de
  1. Home
  2. Старый плакат Советское искусство Сталин Пропагандистский плакат 026 Ленин

Старый плакат Советское искусство Сталин Пропагандистский плакат 026 Ленин, Ленин Старый плакат Советское искусство Сталинский пропагандистский плакат 026, если вы купите ТРЕХ человек, четвертый получит ПОДАРОК АБСОЛЮТНО БЕСПЛАТНО (тот же ценовой диапазон), Просто скопируйте название, Советское искусство, Старый агитационный плакат: Великий Сталин — свет коммунизма, Художник: Иванов В., 1949, ————- ——————————————- УВАЖАЕМЫЕ КЛИЕНТЫ, Скидка в специальном магазине , Гарантия подлинности продукта, Бесплатная доставка по всем позициям, Лучшее для всех клиентов! Советское искусство Сталин Агитационный плакат 026 Ленин Старый плакат autorentreff-badcamberg.де.

Старый плакат Советское искусство Сталин Агитационный плакат 026 Ленин








Zum Inhalt Springen

Советское искусство Старый плакат Сталин Ленин Агитационный плакат 026. Советское искусство. Старый агитационный плакат: Великий Сталин — свет коммунизма !. Художник: Иванов В. 1949. ——————————————- ————- УВАЖАЕМЫЕ ЗАКАЗЧИКИ, если вы купите ТРИ РОСТЕРА, четвертый получит ПОДАРОК ​​АБСОЛЮТНО БЕСПЛАТНО (в том же ценовом диапазоне) !!! Просто скопируйте заголовок.Советское искусство. Старый агитационный плакат: «Великий Сталин — свет коммунизма!». 。Исполнитель: Иванов В. 1949. —————————————— —————。 УВАЖАЕМЫЕ ЗАКАЗЧИКИ, если вы купите ТРИ РОСТЕРА, четвертый получит ПОДАРОК ​​АБСОЛЮТНО БЕСПЛАТНО (в том же ценовом диапазоне) !!! Просто скопируйте заголовок с номером и отправьте мне конво, что хотите ростеру в подарок. 。————————————————- ——-。Это КОПИЯ старого плаката! 。————————————————- ——-。Вы можете выбрать один из нескольких вариантов размера.。Картинки печатаются на современном картоне: Размер листа 23 х 32 см (9,1 х 12,6 дюйма). 。Размер экрана 32 х 45 см (12,6 х 17,7 дюйма). 。Печать на фотобумаге плотностью 260 г / м2: Размер листа 40 х 60 см (15,7 х 23,6 дюйма). Размер листа 60 х 80 см (23,6 х 31,5 дюйма). 。—— ————————————————— 。Больше плакатов вы можете найти здесь。





Старый плакат Советское искусство Сталин Пропагандистский плакат 026 Ленин

Полный комплект для вышивания цветов Современный комплект для вышивания Crewel с рисунком DIY Craft Kit Подарки на день матери Набор для вышивания для начинающих, акварель Мгновенная загрузка Летняя шляпа Персонализированный подарок Декор стен французского бульдога Женщина и собака Черная акварель Подарок для любителей собак.Керамика, брошенная вручную Яна Козон Ваза Калла Лилли 1990. Плюшевые игрушки Игрушка McDonal Custom Коробка смешанных винтажных плюшевых игрушек McDonalds, коллекционные плюшевые игрушки Коллекционная игрушка McDonald’s, плюшевый Дисней. Старинная сувенирная открытка 1920-х годов 1930-х годов Дикси Достопримечательности Авто Автомобиль Джонас Блафф В ПРОДАЖЕ Tennessee Lookout Mountain. Пользовательская ручная роспись акварельной домашней портретной живописью, коричнево-оранжевый и фиолетовый художественный текст Художественная печать на бумаге от Шерил Василоу, искусство с текстом, Уникальная модель Глаза Гора, сделанная в Египте, — 1978 Rare Album Artist For You Vintage Book Cover Prince.гора фотография альпы рим река картина рождественский подарок подарки на день рождения архитектура Печать Холст Понте деи Сальти Римский мост wall art.


  • 3D Elegant White Stitching 7001 Напольные обои Фрески Самоклеющиеся Съемные Кухня Ванна Пол Водонепроницаемый коврик для пола Коврик с принтом Эпоксидная смола YOYO
  • 3D абстрактный слон E15 Съемные обои Самоклеющиеся обои Очень большие обои Peel & Stick Обои Mural AJ ОБОИ
  • E3435 6,5×9,5 мм Приблизительно 4×7 Совершенно новые удивительные целые 8-дюймовые нити Натуральные кианитовые гладкие бриолеты в форме груши, бриолеты из кианитовой груши
  • Forest Mobile Природа Декор для детской кроватки Мобильная Bebe Big Baby Mobile Woodland
  • Осенний декор из тыквы Декор на Хэллоуин Декор из тыквы, осенний декор, Декор стола на День благодарения Ткань Декор из тыквы Бархатные тыквы
  • Артемис Херстори
  • Кабошон Ocean Jasper-прямоугольник зелено-желтый
  • Nobilis Aloe, Растение алоэ с золотыми зубами, Суккулент своими руками, Любитель растений, Любитель суккулентов, Сочный подарок, Большой суккулент, Растительный подарок, Зеленый суккулент, Алоэ