Нарисованное небо: D0 bd d0 b5 d0 b1 d0 be d1 84 d0 be d0 bd d0 bd d0 b0 d1 80 d0 b8 d1 81 d0 be d0 b2 d0 b0 d0 bd d0 bd d0 be d0 b5 вектор

Аниме фон небо — 60 фото

1

Красивые пейзажи из аниме

2

Аниме пейзаж небо

3

Аниме облака

4

Аниме море

5

Аниме природа

6

Красивое небо аниме

7

Аниме пляж

8

Голубое небо арт

9

Аниме небо HD

10

Аниме небо

11

Нарисованное небо

12

Аниме облака

13

Голубое небо аниме

14

Аниме небо

15

Облака арт

16

Аниме облака

17

Небо вектор

18

Нарисованное небо

19

Аниме небо

20

Аниме небо

21

Аниме пейзаж

22

Аниме облака

23

Макото Синкай облака

24

Аниме облака

25

Нарисованное небо

26

Аниме пейзаж

27

Светлое небо аниме

28

Небо из аниме

29

Небо арт

30

Аниме небо с облаками

31

Аниме закат

32

Макото Синкай облака

33

Голубое небо аниме

34

Голубое небо аниме

35

Сказочное небо

36

Аниме облака

37

Аниме пейзаж

38

Облака арт

39

Аниме небеса

40

Аниме небо

41

Аниме рассвет

42

Небо арт

43

Небо арт

44

Аниме небо без облаков

45

Аниме облака

46

Эстетика Макото Синкай

47

Аниме небо

48

Аниме пейзаж голубой

49

Розовые облака

50

Небо арт

51

Небесный пейзаж

52

Небо арт

53

Аниме облака

54

Небо арт

55

Аниме облака

56

57

Аниме закат

58

Голубое небо аниме

59

Красивый фон для арта

В. Лукин НАРИСОВАННОЕ НЕБО

* * *
назло наветам и миазмам
поговорим с тобой о вечном
живое путая с увечным
и астму путая с оргазмом
болезнь смешна и не заразна
для всех людей больших и малых
она описана в журналах
и называется маразмом

* * *
муза
обуза
пролив лаперуза
этого груза
мне не снести
елки
иголки
серые волки
нежный и колкий

* * *
я ношусь с тобой заразой
словно как с хрустальной вазой
берегу тебя от сглаза
сквозняков и подлецов
то поправлю одеяло
то несу кусочек сала
а тебе все мало мало

хочешь я уйду к соседу
или по уху заеду
или умную беседу
заведем с тобой в ночи
или шмотки свалим в груду
или станем бить посуду
или я реветь не буду
слышишь милый не молчи

что? вопросы надоели?
восемь пятниц на неделе?
ты потише в самом деле
у семейного огня
как ты красен и натужен
я ушла готовить ужин
и кому ты к черту нужен
кроме дурочки
меня

* * *
от лета не осталось ни следа
одни ушибы
ссадины
занозы…
прозрачная осенняя вода

* * *
сказка ложь
а правда клетка
мне ж на это наплевать
дай-ка милая пипетку
будем горе пропивать
пусть на дне дырявой лодки
мутно плещется вода
налевай стаканчик водки
и две капельки стыда

эх судьба моя лукошко
впору лихо собирать
на душе скребутся кошки
чтобы песней горло драть
воды гладки ветры кротки

грянем выше на полтона
про ядрену иху мать
коли стонем не утонем
будем как-то выгребать
возле сучки погляди ты
суетятся кобельки
водку любят паразиты
а стыда не капельки

* * *
молчать
и думать друг о друге
не вспоминая имена
и знать
что птицы все на юге
а ты на севере
одна

* * *
мы с тобою так непрочны
так беспечно непорочны
то ружейно одиночны
то селедочно близки

* * *
ночь слепа
в холодном взгляде
тает робкая свеча
проводите бога ради
до калитки палача
хлипки старые запоры
споры старые враги
как решительны и скоры
и легки его шаги
сколько прелести и грусти
в робких отблесках меча
с невозможным
нежным хрустом
голова летит с плеча
томный скрежет
звон металла
боль и небыль
хладный пот
если плоть твоя устала
сталь избавит от забот
в ней убежище от страха
и решение задач
потому-то в меч и плаху
без ума влюблен палач

…в мерзлом небе стынет птаха
ветер мучает свечу
только меч свеча и плаха
не изменят палачу

* * *
…париж неприветлив
сумрачен и сыр
мы не любим друг друга
я погасил в комнате свет
чтобы подсматривать из окна
как в доме напротив
в квартире на последнем этаже
слепая девочка играет на скрипке
останавливаясь
и переворачивая
воображаемые страницы
на настоящем пюпитре…

пусто и холодно
прожектор на старой башне
тщетно ищет кого-то
в мутной ночи
меня?

* * *
расскажу вам историю
судите сами — быль или небыль
о непоседливом юноше
выскочке
чудаке
который так долго и истово
бился башкою в небо
что пробил в нем дыру однажды
и оказался на чердаке
где-то там он потом и сгинул
на радость богам и птицам
дыра сама собой затянулась в довольно короткий срок
а я с тех пор никак не могу решиться
что надо мною
небо
или
этот чертов крашеный потолок

* * *
скользим
по поверхности слов
не задевая смысла

Другие работы

Мои страницы

Широкоформатная печать на тканях и холстах небо

Широкоформатная печать на ткани и на холстах изображения неба для любителей всего воздушного и легкого. Использование в интерьере изображений с небом придает нежности помещению. Светло-синий и белый оттенок расслабляет и успокаивает.

Заказать печать на ткани небо можно для потолка в помещении, для стен. Приобрести подобную печать можно на определенной ткани, которую легко можно наклеить как обои. Купить различные изображения неба Вам помогут наши дизайнеры. Можно выбрать стандартные решения: солнечное небо, облака, пасмурное или грозовое небо, смерчи, северное сияние, радуга. Либо нестандартные изображения: небо разных цветов, нарисованное небо, небо из графики, дизайнерское небо.

Для картин подойдут различные пейзажи неба известных художников, как современных, так и старых. Подобных репродукций картин можно легко найти на всевозможных стоках изображений высокого разрешения. Мы приобретаем картинку бесплатно.

Наша компания предлагает к покупке следующие ткани и холсты, которые используются в интерьере помещений:

1. Ткань Осло. Данная ткань отлично подойдет для размещения большого размера изображения и печати на стены или потолок. Данная ткань самая широкая, шириной до 3.2м.
2. Светорассеивающий текстиль. Используется в коммерческих помещениях в световых коробах. Хорошо будет смотреться реклама на фоне неба.
3. Натуральный и искусственный холст подходит для изображения различных картин. Модульные, одинарные или репродукции художников – это именно та печать, что используется в подобном материале
4. Текстиль для печати с высокой плотностью для печати на рулонных и обычных шторах. Отлично подходит для тех, кто хочет всегда чувствовать солнечную погоду.
5. Легкий флаговый матовый текстиль – отличный вариант для легких штор или скатерти с изображением неба.

При заказе оптом печати на ткани и на холстах мы предлагаем выгодные условия. Сроки изготовления от 1 до 5 рабочих дней. Возможна срочная печать.

Рассчитать стоимость

Общая площадь —

0

Общая сумма —

0 руб

Каталог изображений небо

Нарисованное небо — Викулово72.ру. Новости Викуловского района

29 января 2019, 08:54

Воспитание детей в эпоху гаджетов… По мнению экспертов, в возрасте до трёх лет с цифровыми технологиями ребёнку лучше не знакомиться вообще, по причине уязвимости детской психики. Селфи, лайки – виртуальное общение лишает детей живого общения и подлинной дружбы. Если у вашего ребёнка есть один или два реальных друга, это уже счастье. Привыкшие к виртуальному общению многие дети не знают основ нормальной человеческой беседы, что неизменно создаёт дефицит социальных навыков.

Главные институты  социализации и воспитания детей с «цифровой ответственностью» — семья и школа. Задача семьи и педагогов – помочь ребёнку  найти правильный баланс между реальным и виртуальным миром. Смысл стратегии  заключается в разработке плана, который позволит превратить сидение в гаджете в вознаграждение за полезную деятельность, после успешного выполнения которой взрослые разрешают  ребёнку  погрузиться в свои экраны: примерно  час физических упражнений, час творческой активности, час чтения и час домашней работы. После этого дети получают награду в виде  доступа к гаджету. Не устанавливайте жёстких правил относительно порядка выполнения заданий. Пусть ребёнок двигается в своём ритме. Главное, чтобы обещанное  выполнялось. Ребёнок  сам выбирает активное времяпрепровождение для себя: езду на велосипеде, катание на коньках, лыжи и т.д. Смысл этой стратегии заключается в разработке дисциплинарной системы, основанной на ответственности. Ребёнку нужно объяснить, что пользование гаджетами — это привилегия, которую нужно заслужить  хорошей учёбой и ответственным поведением. Рисование, плавание, каратэ, иностранные языки, пение, танцы – эти и другие виды внеурочной занятости не оставляют  шансов и времени потеряться в Интернете.

    Школьные годы – время раскрытия творческого потенциала каждого обучаемого с целью  правильного и адекватного выбора будущей профессии. Заботливые родители не жалеют  ни времени, ни сил, ни средств, они готовы вкладываться в ребёнка, создавая условия для того, чтобы он вырос успешным. Мудрые  родители  понимают, что самая перспективная инвестиция  — это их собственный ребёнок. Не огорчайтесь и не горюйте, если  вдруг оказалось, что ваше дитя не художник, не музыкант, и с физкультурой «на  Вы», и кочует он вместе с вами  из кружка в кружок, и никак не найдёт применения  своим талантам и способностям. Может быть, это будущий писатель или поэт. Кроме необходимого времени на сон, еду и учёбу, в оставшееся время   ребёнок должен быть занят любым видом полезной деятельности в школе, в клубе, в библиотеке, в саду, в огороде, во дворе, по дому.  Что я могу и что я хочу? .Задача школы и семьи  помочь ребёнку найти ответы на эти вопросы. Цифровой ребёнок — первое поколение детей,  выросшее на цифровых устройствах, и, похоже, неразумное использование подростками  интернет-ресурсов становится всеобщей проблемой.  Где  та грань, отделяющая ребёнка, использующего Интернет для поиска необходимой информации, от момента,  когда Интернет и социальные сети используют его. Как не допустить  превращения явных плюсов цифровых ресурсов в проблемные минусы: эти и другие вопросы обсуждались на очередном педагогическом семинаре в Балаганской общеобразовательной школе.

       На фото Евгения Ложкина,  ученица 5 класса Балаганской СОШ, занявшая 2 место в эстафете 1 км на «Лыжне России» в районе.

Анжелика КРЪСТЕВА, Балаганская СОШ

Другие материалы по тегу «размышления по поводу»

• Так поёт российский бард Олег Митяев. И с ним не поспоришь, потому что лето – это действительно удивительное время: тепло, солнечно, открываются пляжи, а ласковое море ждёт отдыхающих.

  Леся АВЕРЬЯНОВА, с. Викулово

  12.06.2021, 08:00

  Читать далее

• Современному человеку открыты все пути для чтения: хочешь – слушай книгу через наушники, хочешь – читай электронные книги, хочешь – оставайся верен классическому изданию. Но что же лучше?

  Читать далее

• Как часто вы задаёте себе такой вопрос, когда что-то выбрасываете в мусорное ведро, которое обычно стоит в шкафчике под раковиной на кухне?

  Ольга НИКОЛАЕВА

  17.11.2020, 09:20

  Читать далее

• Тихий осенний вечер… Смотрю в окно и вижу, как спешит, торопится осень, находя всё новые и новые краски для своих картин. Небо покрыто хмурыми тучами, а холодный дождь смывает пёстрый убор листьев. В такие дни остро ощущаешь приятную грусть… Хочется окунуться в тепло пылающего камина, предаваясь своим мыслям. Я начинаю вспоминать…

  Читать далее

• 19 марта отмечается необычный праздник – Первый день без шапки. Дата выбрана неслучайно, ведь именно к середине марта начинает таять снег и появляются первые, по-настоящему тёплые, лучики солнца.

  Юлия ГРИГОРОВА

  17.03.2020, 11:47

  Читать далее

Painted Sky: HI Style Studio

Девочки и мальчики в возрасте от 3 до 12 будут любить забавную трансформацию моды — и совершенно новый вид — с Painted Sky, стилистом HI Style Studio… и маленькой пыльцой пикси!

Позвольте нашей талантливой команде стилистов Painted Sky, HI Style Studio подарить вашему ребенку новый образ для любого островного события. Веселятся ли они в бассейне Waikolohe Pool, исследуют О’аху на удивительной экскурсии или одеваются, как их любимая принцесса Мотунуи, Моана, им понравится их облик в островном стиле.

Painted Sky, HI Style Studio Пакеты и услуги включают:

Девочки
Алоха Минни Луау
Цены от 130 долларов (плюс налог с продаж и услуги)

• Прически
• Органический мерцающий макияж
• Платье Aloha Minnie
• Зажим для плюмерии

• Прическа
• Органический мерцающий макияж
• Платье из ткани Aloha
• Зажим для плюмерии

• Прическа
• Полинезийская временная татуировка
• Рыболовный крючок с подсветкой
• Aulani Resort Aloha Рубашка

Девушки
Цены от 175 долларов США (плюс налог с продаж и услуги)

• Прически
• Органический мерцающий макияж
• Aulani by Tori Richard Платье
• Tori Richards Минни Плюшевые

• Прическа
• Полинезийская временная татуировка
• Персонализированный кожаный браслет Aulani
• Aulani by Tori Richard Aloha Рубашка
• Тори Ричардс Микки Плюшевые

Hawaii Girl Swim
Цены от 130 долларов США (плюс налог с продаж и сервисный налог)

• Прическа
• Органический мерцающий макияж
• Плавательный набор из 5 предметов

• Прическа
• Органический мерцающий макияж
• Купальник Moana
• UV Ожерелье
• UV Браслет

• Прическа
• Органический мерцающий макияж
• Хвост русалки
• Купальник русалки (1 шт.)

• Прическа
• Полинезийская временная татуировка
• Аулани Резорт Рашгард
• Пляжные шорты Aulani Resort

Дополнительные улучшения: Надстройки для фотографий и товары Painted Sky: HI Style Studio доступны для покупки.

ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ: Makeovers в Painted Sky: HI Style Studio очень популярны, и рекомендуется резервировать места. Бронирование можно сделать за 180 дней. Чтобы записаться на прием, позвоните по телефону (808) 674-6300

Девочки и мальчики в возрасте от 3 до 12 будут любить получать забавные модные преобразования — и совершенно новый образ — с помощью стилиста Painted Sky, HI Style Studio… и маленького пикси. пыли!

Ли, Стейси: 9780147511843: Amazon.com: Книги

1

ОНИ ГОВОРЯТ, ЧТО СМЕРТЬ ЦЕЛЯЕТ ТОЛЬКО ОДИН РАЗ И НИКОГДА не промахивается, но я сомневаюсь, что Тай Йоркшир думал, что это ударит щеткой. Теперь его лицо носит маску удивления, которая иногда сопровождает смерть: его глаза выпучены, как у карпа, а рот изгибается от ненормативной лексики.

Считается ли убийством убийство человека, который пытался меня изнасиловать? Для меня, наверное, так. Закон штата Миссури в 1849 году от Рождества Христова не сочувствует дочери китайца.

Я пожимаю руку, но не могу отпустить щетку.Пока я не увижу кровь в пятнах моей руки. Задыхаясь, роняю кисть. Он стучит по холодной мокрой плитке возле головы мертвеца. Снаружи плачет сова, а часы бьют девять раз.

Я вспоминаю двенадцать часов назад, когда мир не перевернулся с ног на голову . . .

• • •

Девять часов утра: Я пристегнул кейс для скрипки леди Тинь-Инь и посмотрел на отца, который держал раковину у уха. Я подумал, что это красиво, когда купил его в магазине сувениров в Нью-Йорке.Но с тех пор, как он начал слушать это каждое утро и каждый вечер, просто чтобы услышать океан, я хотел разбить его.

Он положил снаряд на разделочный стол, затем развернул бязь. Наш магазин Whistle уже был открыт, но еще никто не требовал галантерейных товаров.

Пол скрипнул, когда я пронесся мимо мешков с кофе с надписью Whistle и направился прямо к конфетам. Отец размеренно разрезал ткань, все делал. Снайпер. Снайпер.

С шумом я запихнул в чемодан банку мятных конфет для детских уроков и направился к двери. В отличие от отца, я сдержал свои обещания. Если ученик правильно играл гаммы, я награждал его мятой. Никогда бы я не вырвал сладкое из его рта и заменил его, скажем, рыбьим жиром. Никогда.

«Сэмми».

При моем имени мои ноги замедлились.

«Не забудь шаль». Снайпер.

Я подумывал уйти без него, чтобы не испортить свой выход.Но тогда люди смотрели бы даже больше, чем обычно. Я вернулся в наши тесные жилые помещения в задней части магазина и выхватил шерстяной узелок из корзины. Под моей шалью отец спрятал тарелку don tot , которую я мог найти, покрытую тонким слоем пергамента. Я поднял пергамент. Передо мной сияли пять пирожных с заварным кремом, похожих на миниатюрные подсолнухи. Он, должно быть, проснулся слишком рано, чтобы приготовить их, потому что знал, что я все еще злюсь.

Я взял тарелку и шаль и вернулся в магазин.«Вы сказали, что мы вернемся в Нью-Йорк, а не на две тысячи миль в другую сторону». В Нью-Йорке была культура. Если повезет, я мог бы даже заработать там на жизнь как музыкант.

Его ножницы остановились. Когда он наконец взглянул на меня, я немного поднял взгляд. Его аккуратно зачесанные волосы были более белыми, чем я помнила.

«Я сказал однажды», — ровно ответил он. «Один день.» Затем его тон посветлел. «Говорят, Тихий океан такой спокойный, что его можно принять за небо. Мы бы увидели так много новых животных.Дельфины, киты длиннее городского квартала, может, даже русалка ». Его глаза сверкнули.

«Я больше не ребенок». Всего два месяца из шестнадцати.

«Так и есть». Он нахмурился и вернулся к резке. Затем он откашлялся. «У меня большие планы на нас. Мистер Траск и я…

Снова мистер Траск. Я поставил тарелку на разделочный стол, и один из хрупких кремов сломался. Отец приподнял бровь.

«Только мужчины, которые хотят колотить камни, едут в Калифорнию», — отрезал я.»Это камни и ничего».

«Калифорния — не луна».

«Это для меня». Хотя я знал, что последнее слово мне не следует требовать, я ничего не мог с собой поделать. В конце концов, я родился в год Змеи, в 1833 году. Отец смотрел на меня грустными, но снисходительными глазами. Мой гнев немного ускользнул. Вздохнув, я осторожно снял с тарелки разбитый пирог и вышел из магазина.

• • •

Пять часов: Поджав подбородок, я поспешил по дороге, поднимая пыль вокруг юбок.Сегодня вечером запах дыма был особенно сильным. Может, коптильня снова сожгла мясо. Мальчики, которые там работали, были не особо одаренными, к тому же они были подлыми. Я уже знал, что они будут завышать цену за соленую свинину, которая нам понадобится для похода на запад, и у отца не будет другого выбора, кроме как заплатить.

Я прошел мимо неровных кварталов разрозненных зданий, тоскуя по аккуратным улицам Нью-Йорка. Там были настоящие тротуары, и в воздухе всегда пахло морской водой и горячим хлебом, в отличие от Санкт-Петербурга.Джо, от которого пахло мусором и дымом и…

Я поднял голову. Небо стало мутно-серым, с текстурой частиц . . . как ясень? Что-то кислое поднялось у меня в горле.

Горело не в коптильне.

Я бежал, скрипка подпрыгивала у меня за спиной.

О, пожалуйста, Боже, нет.

Я пролетел мимо пустых улиц и свернул на Майн, где внезапно оказалось слишком много людей: одни стояли, как скот, другие прижимали к себе извивающихся детей.Шум обрушился на меня со всех сторон, люди кричали, звери и мое рваное дыхание.

Свисток был обугленной грудой, уродливым чернильным пятном на фоне сумеречного неба. Из-за жары воздух казался волнистым, но горький запах в носу подсказал мне, что это не мираж. Пепел развевался вокруг, как черные снежинки.

«Отец!» Я бросился к останкам, ища его отличительную фигуру. Его темные волосы и маленькое телосложение. Изношенная куртка с заплатками на локтях, которые он не заменил, потому что копил на мое будущее.Может, он ее пролил, потому что наверняка таскал воду вместе с остальными мужчинами.

Дым заполнил мои легкие и обжег глаза, когда я потерла их грязными пальцами.

«С дороги!» кричал мужчина с ведрами. На мою юбку брызнула вода.

Я бежал рядом с ним, а он нес ведра другому человеку, который бросил их на дымящиеся руины. «Мой отец…»

Мужчина даже не взглянул на меня. «Он ушел.»

Я издал хриплый крик. Ушла?

«К счастью, тебя там не было, иначе ты тоже попал в ловушку.А теперь двигайся! » Он наступил мне на ногу, когда проходил мимо, но я этого почти не почувствовал.

Боже мой, не получилось — должно было быть . . .

«Как?» Я никого конкретно не спрашивал. Случайность? Отец был самым осторожным из всех, кого я знал. Он всегда топил плиту после того, как мы ее использовали, и строго следил за нашей вывеской «КУРИТЬ ЗАПРЕЩЕНО». Нет, если бы это был несчастный случай, это не могло быть отцовской.

Кто бы ни был виноват, пусть он заплатит за это тысячей способов, ослепнет на оба глаза, глух на оба уха.А еще лучше пусть он погибнет в аду.

Я подавил рыдания и попытался разобраться в дымящемся беспорядке передо мной. Не было ничего, кроме зазубренных груд обугленных осколков. Я мог разглядеть кучу пепла на том месте, где мы хранили наш деревянный сейф. Хотя браслета матери больше не было внутри, в нем хранились другие незаменимые сокровища. Фотография матери. Иммиграционные документы отца.

Стена тепла не позволила мне подойти ближе, чем в пятнадцати футах от нашей входной двери, или там, где она была раньше.Мои глаза горели, когда я пытался найти своего отца, все еще не совсем веря, что ужас был реальным. Но когда жар начал обжигать мою кожу, я знал, как не пришло Царство, что он ушел. Мой отец сгорел заживо.

Я вздрогнул, а затем моя грудь начала ломаться так сильно, что я едва мог дышать. Дым окутал меня, густой и непоколебимый, но ужасная правда привела меня к нулю: после того, как я дал свой последний урок дня, я медлил вдоль берегов грязного Миссури, бросая камни вместо того, чтобы сразу вернуться домой.Я должен был быть с ним.

О, отец, мне жаль, что я поспорил с тобой. Мне жаль, что я ушла с носом в воздухе. Вы помнили это, когда дым лишил вас последнего вздоха? Вы всегда говорили: Наберитесь терпения в один миг гнева, и вы избежите ста дней печали. Мой нрав стоил мне жизни в печали. И теперь я никогда не смогу ни попросить у тебя прощения, ни увидеть твое доброе лицо снова.

Ко мне направился еще один мужчина с ведрами.«Отойди, девочка, ты мешай!»

Я наткнулся на вяз и стоял там, даже когда светящиеся горячие точки перестали гореть и ведра больше не опорожнялись.

Тем не менее падал черный снег, на меня сыпались кусочки моей жизни.

2

«ОНА СТОЯЛА ТАМ ЧАС», — пробормотал мужчина другому, когда они проходили мимо.

«Место только что загорелось», — сказала женщина сзади. «Горело все, даже китаец».

«Они продали свисток китайцу?» спросила другая женщина.

Мое лицо покраснело от ее комментариев по этому поводу, а не по поводу смерти отца. Нам здесь никогда не рады. Почему я должен ожидать, что люди будут заботиться сейчас, только потому, что отец умер? Я повернулся, чтобы взглянуть на двух женщин, только сейчас заметив собравшуюся толпу. Густой дымок превратился в пелену черного цвета.

«Шесть месяцев назад. Где ты был? Что ж, это шанс, которым вы пользуетесь, когда работаете с галантерейными товарами. Такие места — пороховые бочки. Эта первая женщина наконец заметила меня, мои губы были сжаты, а глаза опухли.Она толкнула подругу локтем, и они поспешили прочь.

Лети, вороны. Мой отец не был зрелищем. Он был величайшим человеком, которого я когда-либо знал. Он был моим всем.

Я схватился за вяз, прежде чем упасть.

Повезло ребенку, рожденному в год Змеи. Но время от времени Змея рождалась невезучей. Мать умерла при родах, это явный признак того, что мне не повезет в жизни. Чтобы противодействовать моему несчастью, слепая гадалка сказала отцу никогда не стричь меня, иначе невезение вернется.Вдобавок она сказала, что я должен сопротивляться своим слабостям Змеи, таким как плач и необходимость оставить последнее слово за собой.

«Жалко за вашего папу», — сказал знакомый голос. Наш домовладелец, Тай Йоркшир, покачал головой. Его пухлая кожа делала его старше моего отца, хотя им обоим было за сорок.

Я вытер глаза тыльной стороной ладони.

«И мое лучшее здание», — сказал он в своей быстрой речи, от которой у него задрожали челюсти. Его левый глаз подмигнул, ресницы трепетали, как крылья мотылька.«Иногда закатываешь змеиные глаза».

Я ахнул. Он знал мой китайский лунный знак? Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он говорит об азартных играх, а не обо мне.

«Мне нужно встретиться с некоторыми сотрудниками компании. Тебе нужно место, чтобы остаться, смыть с себя эту черноту. Отель La Belle — один из моих. Бетси подберет тебе хороший номер. Он наклонил край шляпы и окликнул двух мужчин.

Я моргнул, глядя на его уходящую спину. Несмотря на его любезное предложение, этот человек всегда меня беспокоил. Может быть, его черные костюмы свисали с его слишком широких бедер, напоминая мне лопату.Отец сказал, что пики олицетворяют жадность, потому что первые китайские монеты имели такую ​​форму.

Одна из зевак прикрыла рот и отпрянула, когда увидела меня. Мужчина обнял ее за плечи, как будто я был раненым животным, которое могло укусить. Я не мог его винить. Я не был уверен в своей реакции. Гнев и ужас, отравляющие мои внутренности, заставляли каждый нерв петь от боли, заставляли меня кричать и плакать. Я был скрипичным смычком, согнутым до предела и на грани разрываемого надвое.

Но я не огрызался. Вместо этого я поплелась в сторону Мэйна, даже не зная, куда иду, пока обходила конские пироги.

Он задохнулся перед огнем?

Я покачал головой. Я не мог думать об этом.

Мой приемный дедушка-француз называл отца своим учеником. Отец мог предсказывать погоду, слушая пение птиц. Знал, какие растения исцеляют, а какие отравляют. Говорил на шести языках. Передал шляпу всем, даже миссис Уайткомб, которая регулярно защипывала у нас пуговицы.

Влажный вечерний воздух лизнул мое лицо и обнаженные руки. Где-то я потеряла шаль.

Справа от меня шеренга фургонов вела к реке Миссури. Городок Сент-Джо расположен на краю цивилизованного мира. Люди приезжали сюда, чтобы окунуться в великое неизведанное, начиная с поездки на пароме по грязному Миссури.

В великое неизвестное было то, где бакалейщик мистер Траск взял нефритовый браслет матери после того, как отец по необъяснимым причинам отдал его ему. Теперь ничего не осталось.

Я прижал футляр для скрипки к животу и уставился на реку. Меня манила мерцающая поверхность. Я мог бы быть с отцом, а не в этом несправедливом мире, который никогда не бросал на нас больше, чем холодный взгляд. С сильным отливом смерть будет быстрой.

Но отец этого не хотел.

Ошеломленный, я поплелся прочь. Мой ботинок зацепился за мешок с песком, и на этот раз я упал, и мой чемодан покатился передо мной.

«Смотрите!» — крикнул молодой человек с лошади.Я закрыл голову руками. Его щавель отпечатался в нескольких дюймах от моей головы. Белые отметины простирались за его путы, как носки. Всадник притормозил.

«Вы в порядке, мисс?» — спросил он мягким, но ясным голосом.

Я кивнул, но не оглянулся. Отец всегда говорил: Тот, кто больше встает, чем падает, добивается успеха. Я бросился за своей скрипкой, прежде чем подошла другая лошадь и затоптала ее. Всадник двинулся дальше.

Я обнаружил, что смотрю на отель La Belle, розовые стены которого отделяют его от его унылых соседей.Вблизи я заметил грязь, покрывающую краску. Мы с отцом избегали этой улицы, потому что он сказал, что неровная поверхность приносит плохую энергию. Но мне больше некуда было идти.

Я распахнул тяжелую дверь. За искусно вырезанной стойкой из орехового дерева ко мне подняла сморщенное лицо женщина в яркой тафте. «Да?»

«Добрый вечер, мэм», — сказал я дрожащим голосом. «Я Саманта Янг. Мистер Йоркшир сказал, что я могу найти здесь жилье ».

— Господи, — пробормотала она, подергивая тонким носом, как у мыши.

Ее трость волочилась по полу, пока она ковыляла ко мне, тсс, тс, тс, тс. Она бросила презрительный взгляд на мое лицо и мои изношенные ботинки. После вечной паузы она сказала: «Аннамаэ, приведи мисс Янг в комнату 2А и помой ее».

Девушка моего возраста появилась в дверном проеме за лестницей с кожей цвета орехов пекан. На ней не было цепей, но клеймо на ее предплечье выдавало ее: квадрат с шестью точками, приподнятый, словно глазурь, нанесенный на ее кожу.Если можно было чувствовать себя хуже, я чувствовал себя хуже. Негры гуляли по Нью-Йорку высокими и свободными. Я в сотый раз пожелал, чтобы мы никогда не уходили.

«Мисс Бетси, мэм?» — сказала Аннамаэ тихим голосом.

Старуха прищурилась, как будто вид говорящего Аннамаэ не понравился ей.

«Думал, ты хочешь, чтобы я сегодня вечером забрал белье у прачечной, как я всегда это делаю. Я как раз был в пути ». Аннамаэ плотно накинула шаль на плечи и наклонила лицо в форме сердца к входной двери.

«Ну, я передумал, и как ты посмел меня расспрашивать». Голос мисс Бетси разнесся по воздуху. «А теперь делай, как я прошу, и не медли». Она бросила на девушку руку, словно собираясь ударить ее, но Аннамаэ была вне досягаемости.

Аннамаэ посмотрела на меня глубоко посаженными глазами. Китайцы считают, что такие глаза указывают на аналитический, практический ум. В ее взгляде не было зла, но в нем была искра чего-то — гнева? — что усугубляло вину, которую я уже испытывал.Бросив последний взгляд на дверь, Аннамаэ склонила голову и положила руку на перила. Один за другим она поднималась по лестнице, как будто каждый шаг был трудом. Я брел за ее фигурой в униформе, не сводя глаз с веселого розового банта на ее переднике.

Комната 2А была грандиознее, чем я думал, что может существовать в Сент-Джо, с ванной для тапочек, установленной у подножия перины. Но роскошь сидела у меня на языке, как сырой цикорий. Я хотел вернуться к отцу и разбирать концерт Паганини.Прогулки на природе с нашей копией Fowler’s Flora.

Аннамаэ наполнила ванну. На прикроватном столике ждали кисть с толстой ручкой и кусок мыла. Щетка казалась достаточно большой, чтобы вычистить лошадь. Аннамаэ закончила наливать воду, а я прижалась к стене и обняла себя.

«Ты грязный. Садись, — сказала она. Мгновение спустя дверь закрылась. Она ушла.

Может, меня бы не вычистили. Я сняла платье с крошечными цветочками, столько раз стирала, как цвет исчезал.Оно было липким от пота и пахло дымом.

Я вошел в воду, осторожно спустившись. В ванной пахло лавандой. Это была первая ванна, в которой я сел с тех пор, как приехал в Сент-Джо, но все, о чем я мог думать, это было ли она достаточно глубокой, чтобы в ней утонуть.

О, отец! Как ты мог оставить меня? Я даже не мог похоронить тебя так, как ты заслуживаешь. Какой позор для дочери. Мне жаль. Я должен был быть там, не должен был брать последнее слово.

Погрузил голову и насчитал .. . Тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь. . .

3

Кто-то притянул меня за шею.

Аннамаэ смотрела на меня сверху вниз, пока я втягивал воздух. «Ты не можешь так себя убить. Не работает. Я старался.»

Я уставился на нее. Не обращая на меня внимания, она накинула свое худое тело на мое, чтобы раскрутить две булочки на моей голове. Ее собственные волосы были коротко острижены, подчеркивая лебединый изгиб шеи.

Она пошевелила пальцами, чтобы распустить мои локоны.Я хотел сказать ей, чтобы она не терла меня, но когда она начала мять мою кожу головы, я забыл.

«Бог заставляет наши тела хотеть жить, независимо от того, что хочет делать наш разум», — заявила она тихим, глубоким голосом. Ее лицо было красивее, чем красивее, с сильными скулами, узким подбородком и ясными глазами, которые не блуждали. Должно быть, она родилась в год Дракона, так как выглядела примерно на год старше меня и держалась с некоторым тихим достоинством. Отец сказал, что драконов можно увидеть за милю, потому что все повернулись к ним.

Аннамаэ вылила воду для ополаскивания мне на волосы, затем взяла деревянную щетку. Щетина царапала мою кожу, но она не вытирала сильно.

«А почему ты хочешь убить себя?» Ее симпатия сломила меня.

«Я пришел домой слишком поздно», — рыдала я. «Место было пеплом. Мой отец умер. Он был для меня всем ».

Кисть на мгновение остановилась. «Мне очень жаль. Я знаю, как ты себя чувствуешь. Как будто ты хочешь исчезнуть в ближайшей кроличьей норе и никогда не выходить.Она взяла меня за руку и нежно провела по щетине под ногтями. «Это он дал тебе эту скрипку?» Она кивнула госпоже Тинь-Инь.

«Да».

«Значит, он верил в тебя. Только мужчины играют на скрипке ».

Я смотрел на нее. Это правда, что большинство людей считали скрипку слишком сложной для женщины в овладении ею, но, как и в случае с обучением меня классике, отец никогда не задумывался об этом.

Она помогла мне выбраться из ванны и протянула халат. «Я принесу чаю.Она вылетела, взяв с собой мое грязное платье.

Не прошло и двух минут, как дверь снова открылась. Я подумал, что это Аннамаэ, и подпрыгнул, когда наш домовладелец Тай Йоркшир появился в дверном косяке. Хотя он был всего на несколько дюймов выше меня, его присутствие наполняло комнату запахом горького миндаля.

«Я не одет», — крикнула я, плотнее натягивая халат.

«Хорошо поболтал с шерифом». Он медленно потер свои толстые руки.

Он подошел ближе, и я попятился. Моя кожа покрылась мурашками.

«Нет смысла предъявлять обвинения в халатности мертвому человеку». Он повернулся, чтобы повесить шляпу на один из стенных крючков.

«Халатность?» Если и была халатность, то не наша.

«Конечно, пожары — дорогое удовольствие. Кто-то должен сделать ставку. Такое деревянное здание непросто застраховать, но я могу быть очень убедительным ». Он помахал кровати. «Давай сядем». Кровать застонала, когда он устроился поудобнее.

«Тебе здесь не место. Я не порядочный.

«Меня не беспокоит». Он похлопал по месту рядом с собой дружелюбно и почти весело. «Мне действительно нужно поставить здесь несколько стульев».

Когда я еще не сел, он добавил: «Все, что я хочу сделать, это поговорить с вами о небольших делах. Меня беспокоит ваше плохое положение, и я хотел бы помочь. Но мы не сможем вести дела, если не будем доверять друг другу, не так ли? »

Возможно, он мне не понравился, но он сдал нам Свисток в аренду, даже установил новое окно, когда мы жаловались на сквозняк.Но что ему было нужно от меня, подумал я. Не уроки скрипки.

Я присел на угол кровати, соблюдая дистанцию.

К моему удивлению, он встал и сделал два шага назад к стенным крюкам. Я думал, что он заберет шляпу и уйдет, но вместо этого он расстегнул ремень с пистолетом и повесил его рядом со своей шляпой. «Носить одежду при разговоре с дамой — просто неуважительно». Затем он сбросил свое черное пальто, сшитое из тончайшей шерсти, и тоже повесил его. «У тебя есть семья? Кому-нибудь присмотреть за тобой?

Я покачал головой.

Кровать опустилась, когда он снова сел. По его лицу расплылась маслянистая улыбка. «Это то, о чем я думал.»

Его мотыльковый глаз снова начал мигать, набирая скорость с каждым ударом. Это могло вылететь прямо из его головы. «Итак, вот что я предлагаю. Из уважения к вашему покойному отцу я хотел бы предложить вам здесь проживание и питание. Взамен вы будете оказывать услуги ».

Я застыл. «Услуги?»

«Шелковые волосы, кожа цвета слоновой кости, глаза как у кошки. Глаза, которые говорят человеку войти и закрыть дверь, — прошипел он из промежутков между зубами.Его выпуклый нос дернулся, когда он принюхался один или два раза.

Господи, что теперь? Я резко встал, ища выхода. Были только дверь и окно.

Он тоже стоял, преграждая путь к двери. «Мужчины дорого заплатят за удовольствие от женского общества. У меня уже есть испанка, индеец и две негритянки. Такой экзотический номер, как ты, мог бы пополнить мою прекрасную конюшню. Мы бы назвали вас Лилией Востока. Бьюсь об заклад, вы получите больше, чем многие из них, может, пять долларов за вечер.Можно носить красивые платья, принимать ванну. Тебе бы это понравилось, правда, Сэмми?

Только отец называл меня Сэмми. Мое лицо вспыхнуло от неприятного знакомства.

Слишком теплый ветерок дул в открытое окно и взъерошил мои волосы. Я мог бы все закончить прямо сейчас. Выйди из окна, как Офелия, которая упала с ивы после того, как Гамлет убил ее отца. Два этажа были высотой с иву.

Я заставлял его говорить. «Зачем мне это делать?»

Он пожал плечами.«У тебя нет выбора. Нет денег, некому о тебе позаботиться. Вы думаете, что те гроши, которые вы зарабатываете на уроках игры на скрипке, сохранят вас? Таким образом, единственное, что вам нужно будет поднять, — это ваш, ну. . . Его взгляд переместился на мою нижнюю половину. «Это поможет выплатить долги».

«Какие долги?» Я попытался унять дрожь в голосе.

«Подобный пожар мог возникнуть из-за той печи, которую вы держали, вопреки строительным нормам для галантерейных товаров». Его голос сочился мазью.

Я отступил в сторону, желая протиснуться мимо него и ванны, чтобы добраться до двери.Он тоже сдвинулся, снова блокируя меня. «Увидеть женскую лодыжку — это как первый глоток вина. Вызывает жажду целой бутылки. А теперь, прежде чем мы придем к какому-либо официальному соглашению, я хотел бы протестировать товар ».

«Держись подальше от…» — начал я, но он быстро, как гадюка, зажал мне рот одной рукой, а другой затылок. Я цеплялась за него, пытаясь закричать, но он сжал сильнее, разбивая мои губы о зубы. Я почувствовал вкус крови.

«Кричи сколько хочешь. Никто здесь не спасет тебя.Я хорошо плачу, понимаете.

Он толкнул меня на кровать. Когда я приземлился, моя голова откинулась от матраса. Оглянувшись в поисках спасения, я заметила щетку на боковом столике. Когда он посмотрел вниз, чтобы расстегнуть брюки, я протянул руку и сомкнул пальцы на ручке.

Поднявшись, я сильно ударил им по голове. Мои рычаги были не очень хороши, но он взвизгнул и схватил меня за горло.

«Шлюха!» он плюнул.

Не теряя времени, я снова поднял щетку и ударил его по лицу, отчего кровь хлынула из его ноздрей.Он дернулся назад, чтобы избежать следующего удара, но это движение вывело его из равновесия, и он поскользнулся. Его руки тряслись, но ноги не могли опереться на мокрый пол.

Он упал назад. С тошнотворным треском , его голова ударилась о край ванны.

И когда Тай Йоркшир рухнул на пол, от его падения образовалась рябь, я боялся, что она будет преследовать меня, независимо от того, в какую сторону я бегу.

Я уронил кисть. Он стукнулся о холодную мокрую плитку возле головы мертвеца.Снаружи кричала сова, а часы пробили девять раз.

• • •

Через несколько мгновений после последнего звонка дверь снова открывается. Входит Аннамаэ с подносом.

«О, Господи», — выдыхает она, глаза увеличиваются вдвое.

«Я думаю, что он мертв», — шепчу я. «Он пытался… чтобы…»

Аннамаэ закрывает дверь и ставит поднос. Она шагает на мгновение. Затем она поправляет талию своего платья. «Переместите его на кровать, пока кровь не просочилась на первый этаж», — приказывает она.

Истерики собираются в моей груди, из-за чего трудно дышать, не говоря уже о движении.

Она оценивает мою дрожь. Затем, к моему удивлению, она меня обнимает. «Собери это вместе».

Теплота ее прикосновений немного подавляет мою панику. «Я. . . Я направляюсь в ад.»

Она отталкивает меня от себя и наклоняется, чтобы наши лица были ровными. Ее решительное выражение лица побуждает меня подражать этому. «Только если мы что-то с ним не сделаем».

Она права. Я пока не могу отменить.Она сжимает руки Тая Йоркшира, а я беру его ноги — по крайней мере, одну ногу. Мужчина должен весить двести фунтов. Вместе мы тащим его на кровать. Наши усилия оставляют за собой кровавый след, более чем я когда-либо видел сразу. Никто не теряет столько крови и не живет.

Когда мы закончим, я весь в изнеможении.

«Сколько тебе лет?» она спрашивает.

У меня перехватывает дыхание. «Пятнадцать.»

«Достаточно стар для петли. Тогда ты исполнишь свое желание смерти.

Я вытираю глаза при этой отрезвляющей мысли.Мой отец мертв, мой дом разрушен, а я только что убил человека — по крайней мере, они так поверят. Я не занимаюсь наземным бизнесом. Но внезапно я не хочу умирать.

Я могу вернуться в Нью-Йорк. Было бы опасно ездить разыскиваемым преступником по населенным пунктам. Но без отца Нью-Йорк был бы просто еще одним безликим городом, еще хуже, потому что жизнь там постоянно напоминала мне о моем неуважении.

Нет, пути назад нет.

Отец сказал, что у него большие планы на нас, и я в долгу перед ним узнать, что они собой представляют.Мистер Траск был лучшим другом отца, а теперь он — моя единственная реальная связь с живыми. Я смогу его поймать. Он уехал всего несколько недель назад. В конце концов, есть только одна дорога на запад.

«Аннамаэ, я еду в Калифорнию».

4

ТЕМНЫЕ УЧЕНИКИ АННАМЫ УВЕЛИЧИЛИ ЧАСТЬ, И она начинает массировать свой шрам большим пальцем. «До Калифорнии далеко».

«Туда идет друг моего отца, — говорю я. «У меня с ним дела».

Она снова начинает шагать, но ходит туда-сюда только один раз, прежде чем остановиться передо мной.Ее взгляд останавливается на пятне крови на моей мантии. «Если мы пойдем, мы лучше принесем тебе что-нибудь надеть».

«Мы?»

«Я пойду с тобой. Я должен был уехать два часа назад, чтобы встретить мою повозку Моисея. Наверное, его уже давно нет. Ее губы сжимаются в мрачную складку.

Она собиралась сбежать? Хотя я никогда не слышал о фургоне «Моисей», отец сказал мне, что фургоны использовались как часть движения Подземной железной дороги для освобождения рабов. «Но они вешают беглецов».

«Тогда будем качать бок о бок.Я просил Бога прислать мне правильный фургон, и теперь я думаю, что это ты. В одиночку люди подумают, что я беглец. Но с тобой, может быть, я смогу их обмануть.

«Это будет нелегко. Я только что убил человека, и они пойдут за нами ». При этой мысли у меня пересыхает горло. «И я точно не знаю дороги».

«Не хочу безопасности, только свободу».

Прежде чем я успеваю ответить, она говорит: «Скорее возвращайся. Есть бутерброд.» Она закрывает за собой дверь.

Поднос вмещает два толстых клина и чайник с чаем.Если я попытаюсь отправить что-нибудь в люк, мой желудок снова закроет это.

Кровь сочится из ноздрей Йоркшира, как два дождевых червя. К настоящему времени вся подушка под его головой пропитана кровью, той же кровью, что покрывает мои руки. Я наклоняюсь над ванной и счищаю ее со своего тела, стараясь не смотреть на красное пятно на губе.

Прижав мочалку к лицу, я распариваю гримасу.

Никто не поверит, что смерть Тая Йоркшира произошла в результате несчастного случая.Шесть месяцев здесь, а люди по-прежнему отказываются пожать отцу желтую руку. Они пошлют за нами людей. Если повезет, шериф не раскроет мое преступление до утра. Уезжая сейчас, у нас будет добрых семь или восемь часов, прежде чем они забьют тревогу. К тому времени, если Бог даст, мы будем на Орегонской тропе, хотя сначала нам нужно пересечь реку Миссури.

Аннамаэ возвращается, держа корзину с одеждой и седельную сумку. Она ставит корзину на пол.

«Две девушки в бегах. Не идеально, — бормочу я, засовывая ноги в юбку.

«Я не могу решить, что больше выделяется, у тебя желтое лицо или мое черное». Она запихивает бутерброд в рот.

Я вытряхиваю синюю фланелевую рубашку. Слишком большой. Закидываю обратно в корзину. Затем в моей голове появляется мысль. Я прижимаю брюки к талии.

«Что, если бы мы были не двумя девушками, а двумя молодыми людьми, которые отправились сколачивать состояние на золотых приисках?»

Аннамаэ кладет кулаки на бедра и хмурится, глядя на корзину.

Потом расстегивает платье.

Утепляемся слоями, чтобы согреться и придать себе немного мужественной пухлости. У меня наверху почти ничего не происходит. Слава Богу за небольшие услуги. А у Аннамаэ проблемы посерьезнее. Она достает нож из своей седельной сумки и срезает две розовые галстуки с фартука. Галстуки оторочены немного кружевом кремового цвета. Йоркшир не пожалел средств на свою неблаговидную операцию. Запихивая одну из галстуков и нож обратно в сумку, она использует другой галстук, чтобы связать свою грудь. «Всегда думал, что это будет моим концом.Поговаривали, что мистер Йоркшир заменит Джинни, его старшую негритянку. Ей уже тридцать три.

Я содрогаюсь при мысли, что меня призвали в конюшню Йоркшира, и это занятие будет хуже смерти. Вытаскивая пистолет из кобуры Йоркшира, я кладу его на пол. Это пистолет Colt Dragoon, красивое пятизарядное огнестрельное оружие с острым носом. Г-н Траск держал такую ​​же в коробке из-под сигар у своего кассового аппарата.

«Ты умеешь это снимать?» — спрашивает Аннамаэ, застегивая свою третью рубашку.

«Только как не прострелить ногу», — отвечаю я.

Даже при самом узком натяжении йоркширский пояс падает с моих бедер. Ему нужна еще одна дыра. Я поставил его на пол, а затем поместил выступ ремня на несколько дюймов за последнее ушко. Черная книга на прикроватной тумбочке может помочь. «Не могли бы вы достать мне эту Библию?»

Она берет его и становится на колени рядом со мной. «Какой стих тебе нужен?»

«Бог помогает тем, кто помогает себе сам», — говорю я, хотя сомневаюсь, что это есть в книге.«Быстрее, воспользуйся книгой и помоги мне выбить дыру».

Она прижимает Библию к груди. «Вы хотите, чтобы меня сбили с ног?»

«Ой, извините. Вот, прижмите заостренную часть к ремешку, вот так ». Я ей показываю. Положив Библию, она берет пояс и протыкает зубцом кожу там, где я хочу.

Я сам беру Хорошую Книгу, затем одним быстрым движением ударяю ею по металлическому зубцу, вонзая в кожу. Я молюсь, чтобы никто не услышал.

«Сладкий Иисус!» Аннамаэ кричит.Ее рот открывается в ужасе.

«Благодарю Тебя, Господь», — благоговейно шепчу я. Мое сердце колотится достаточно сильно, чтобы пробить себе несколько дыр в груди.

Ремень по-прежнему низко сидит на моих бедрах, но, может быть, он придаст мне мальчишеское чванство. Я снова убираю пистолет в кобуру, надеясь, что мне никогда не придется его использовать, тем более что я не знаю, как его заряжать.

Аннамаэ поглаживает карманы Йоркшира. Она достает несколько долларов и рожок для пудры, затем снимает два золотых кольца с его мизинца.Запихивая их в сумку, она отступает, чтобы осмотреть меня. Ее взгляд упирается в мои мокрые волосы. «Нам нужны шляпы».

«Он ему больше не нужен». Я отцепляю черную шляпу Йоркшира и вручаю ей. «Широкие поля, это скроет твое лицо».

«Есть еще внизу. Мисс Бетси, вероятно, все еще смотрит вперед, так что мы выйдем сзади. Но помише, заметьте. У нее кроличьи уши.

Аннамаэ запихивает последний бутерброд в свою сумку, а я натягиваю футляр для скрипки и очень туго затягиваю ремешок.Все слои замедляют мое движение, и пистолет тяжело висит у меня на бедре, но с таким же успехом я мог бы привыкнуть к этому. Я больше не Саманта Янг, любопытная мисс с Бауэри-лейн в Нью-Йорке. Я отчаянный.

Я вытираю ладони о брюки и пытаюсь перестать так громко дышать. Медленно Аннамаэ открывает дверь.

Бросив ключ в лоток для белья в коридоре, Аннамаэ направляется к задней части отеля. Тени, отбрасываемые бра на бордовом стенах, создают иллюзию того, что коридор горит.Я держусь ближе к Аннамаэ и стараюсь не думать об Отце в Свистке.

Мы на цыпочках спускаемся вниз по горящему коридору, ведущему к заднему входу. Стойка с рогами дает широкий выбор шляп и пальто. Аннамаэ надевает шерстяной сюртук, а я запихиваю волосы в самую простую шляпу, какую только могу найти, потрясенная той легкостью, с которой я превратилась из законопослушного гражданина в распутного преступника. Отец, ты вырастил меня лучше, но сейчас у меня нет выбора.

Я тянусь за пальто, но тсс, постукивание трости-скребка замораживает мою руку.Аннамаэ хватает меня за запястье и тянет к двери. Она рывком открывает его. Как только мы оба выходим из дверного проема, она останавливается на мгновение, за которое замирает сердце, чтобы облегчить его закрытие, не издавая звука. Затем мы бросаемся в сторону улицы Святого Франциска.

Через полквартала мои ноги дрожат, как у новорожденного жеребенка. Аннамаэ даже не тяжело дышит. Ткань ее сюртука ритмично колышется, когда она качает руками вверх и вниз. Она переоделась так легко, как будто всю жизнь носила мужскую одежду, а ее плечи образовывали сплошные неровности даже под множеством слоев.

Напротив, кажется, что моя одежда носит меня, а не наоборот. «Я не могу», — хриплю я, останавливаясь, чтобы отдышаться.

Она хватает меня за рубашку и тащит вперед. «О да, ты можешь».

Неровная дорога и мои негабаритные брюки соперничают за то, кто первым может меня сбить, но мне удается дойти до угла.

Аннамаэ оглядывается на отель La Belle. За нами никто не следит.

На улице Св. Франциска, насколько я могу видеть, тянется очередь крытых фургонов, а затем обратно до Св.Луи, в трехстах милях отсюда. Люди даже из штата Мэн едут в Сент-Джо, точку перехода на Дикий Запад, которая находится на другой стороне Миссури. Команды от четырех до двадцати волов или мулов суетятся и фыркают, раскачивая свои «прерийные шхуны», как их называют. Мы спешим мимо людей, сгорбившихся над сигаретами или спящих на скамейках в фургоне, ожидающих своей очереди на паром.

Мы также проезжаем верхом на лошадях, в основном в возрасте от пятнадцати до сорока лет. Подобно греческим героям, которые искали золотое руно, эти «аргонавты» ищут золото, следуя по Орегонской тропе, пока она не уйдет на юг, в Калифорнию.Они стремятся не к усадьбе, а к тому, чтобы разбогатеть до того, как закончится золото. Многие из них останавливались у Whistle в поисках самого необходимого в последнюю минуту, например, скрученной бумаги для табака. Аргонавты — не женщины.

Двигаясь бесшумно, как туман, мы добираемся до фургона, ближайшего к воде, и ныряем за груду мешков с песком вне поля зрения. У меня прерывистое дыхание, и я рушусь на землю неуклюжей грудой. Я знаю, что расстояние между отелем La Belle и набережной меньше полумили, но мне кажется, что я бежал обратно в Нью-Йорк.

Аннамаэ одной рукой подтягивает меня. «Смотреть.» Она указывает на мешки с песком. Справа от нас толкается первый вагон, его команда нервная и настороженная. Слева от нас второй по очереди фургон, кажется, остановился на ночь, его водитель откинулся на спинку сиденья, а его волы по-прежнему.

Береговая линия впереди первого вагона на десять ярдов. Там несколько мужчин греют руки у костра, в том числе капитан парома, человек в морской фуражке. Пламя горит достаточно ярко, чтобы осветить соседнее здание парома, которое представляет собой не более чем хижину со счетчиком и часами.

Последний рейс парома в десять тридцать. Я с шипением дышу, когда замечаю время: без десяти минут.

«Нам нужно сесть на следующий паром», — шепчу я, когда звонит колокол, сигнализирующий о возвращении парома. Речное течение приводит в движение паром, который на самом деле представляет собой деревянную платформу, курс которой удерживает трос, идущий от одного берега к другому. Я видел, как он перевозил только одну повозку за раз.

«Нам лучше не молиться, чтобы никого не было внутри», — говорит Аннамаэ, кивая в сторону первого фургона.«Пойду посмотрю».

Костер потрескивает и выбрасывает несколько углей.

«Подожди, дай мне рожок для пороха», — говорю я. «Если мы собираемся уйти, нам нужно отвлечься».

Аннамаэ роется в своей седельной сумке, а я вытаскиваю из футляра для скрипки носовой платок. Она оставляет мне рог и ускользает. Ночь в ее темном пальто и черной шляпе мгновенно поглощает ее. Я посыпаю носовой платок порохом, затем связываю его узлом.

Аннамаэ спешит ко мне.«Что-то загораживает спину, поэтому я мало что видел. Но я не слышал никаких звуков ».

Я гримасничаю. «Либо тот, либо подожди до утра».

Она качает головой.

«Встретимся в задней части фургона через несколько секунд», — говорю я. Затем я набираюсь смелости и иду к костру. Все присутствующие смотрят на приближающийся паром, масляные фонари которого освещают его чернильный путь. Каждый дюйм меня хочет убежать. Я заставляю свои ноги гулять, как будто мне все равно на свете.

Когда я подхожу к костру, несколько человек из десяти или около того поворачивают головы, но ни один из их взглядов не задерживается на мне. Я притворяюсь, что интересуюсь приближающимся паромом, надеясь, что темнота скроет мои черты лица. Когда никто не смотрит, я бросаю сверток у края огня.

Затем я возвращаюсь к Аннамаэ большими шагами. Через несколько секунд пакет взорвется.

Я спринт. Мужчины хватаются за шляпы и падают на землю. Животные кричат, вставая на дыбы и пытаясь вырваться из ига. Кнуты и проклятия летят, когда их владельцы пытаются вернуть контроль над своими командами.

Я добираюсь до нашей повозки, которая все еще вздымается, пока ее волы пытаются убежать. Аннамаэ протыкает наше снаряжение через заднее отверстие, а затем тянется за ним, протискиваясь большим деревянным предметом. Я втягиваю живот и лезу вслед за ней. Пожалуйста, Боже, позволь нам быть единственными на борту.

Я слежу за сельскохозяйственным оборудованием и кормом, но ничего с пульсом. Деревянный предмет, закрывающий задний проем, — это часы высотой с холщовый потолок. Я выдыхаю со сладким облегчением.

Кажется, наша уловка сработала. Аннамаэ и я растягиваемся на мешках с кормом, пока водитель успокаивает свою команду.Его толстая фигура просматривается через переднюю арку полотна, которое открывается на сиденье фургона.

«Успокойтесь, мальчики и девочки, успокойтесь», — кричит наш возница своим волам. «Наша очередь».

Мое сердце колотится как том-том. Конечно, бит нас выдаст. Я кладу свою липкую руку в теплую руку Аннамаэ и чувствую, как она сжимает.

«Mr. Кэллоуэй, не так ли? Вы встали, — ревет капитан парома. «Принеси их легко. Джексон возглавит вашу команду. Как только вы окажетесь на другой стороне, дождитесь, пока линия будет защищена, прежде чем уводить их.Удачи.»

«Спасибо, сэр», — отвечает мистер Кэллоуэй, прежде чем лаять: «Гиддап!»

Волки ревет, и повозка катится вперед. Острый сельскохозяйственный орудие больно падает мне на бедро, но я не осмеливаюсь оттолкнуть его. Скрипит рычаг, за ним следует прилив воды.

По мере того, как паром поднимает нас вверх и над каждой волной к свободе, содержимое вагона перемещается и оседает. Мой живот переворачивается при движении. Вода охлаждает воздух вокруг нас, и я обнимаю подушку из кормового мешка, чтобы не дрожать.Я чувствую запах люцерны.

«Джексон, недавно мимо проезжал зеленый фургон?» — спрашивает мистер Кэллоуэй.

Зеленый? Это ново. Большинство людей не тратят краску на фургон.

«У водителя была рыжая борода? Поезд из двенадцати, а?

«Вот тот».

«Видел их две ночи назад. Их трудно не увидеть. Ты пытаешься их поймать, сэр?

«Семья с ними. В ту же ночь у нас родились телята-близнецы, поэтому я послал вперед жену и девочек ».

«Понятно. Если вы путешествуете днем ​​и ночью, вам следует поймать их сразу после Little Blue.

The Little Blue — первая река, на которой мы выйдем через два-три дня отсюда. Я очень хорошо помню это от наших клиентов-первопроходцев.

«Ничего страшного. Спасибо, — говорит мистер Кэллоуэй. Насколько я понимаю, он дает чаевые Джексону из благодарного бормотания Джексона.

Ожидание перехода на другую сторону, кажется, продолжается днями, годами. Я считаю арбузы в уме — отец научил меня этому трюку, чтобы избавиться от бесов скуки, которые сводят человека с ума. Один арбуз. Два арбуза. Я закусываю губу, чтобы не закричать.Три арбуза. . .

Когда я доходил до семисот одного арбуза, паром наконец натыкался на берег, и после нескольких рывков и толчков наша колесница вздымалась вперед. Мы соскальзываем на несколько дюймов, пока волы тащат нас по ухабистому склону. После нескольких минут ударов головой дорога выравнивается, только время от времени нас трясет, когда мы попадаем в выбоину.

Я начинаю подтягиваться, когда мне в голову приходит мысль. Мистер Кэллоуэй намеревается путешествовать ночью. Мы могли бы избавить наши ноги от неприятностей.Если он остановится, уже достаточно темно, чтобы мы могли ускользнуть незамеченными. «Давай посидим ненадолго», — шепчу я Аннамаэ на ухо.

Мы накрываемся брезентовыми простынями, и я нахожу утешение в покачивании фургона.

Отец, ты меня слышишь? Я так виноват. Я не должен был с тобой спорить. Я должен был проявить к тебе заслуженное уважение и выслушать твои планы.

Мешок люцерны ловит мои слезы.

5

АННАМА Трясет моим плечом.МОИ ГЛАЗА открываются серому утреннему свету. Морщинки на одной стороне лица Аннамаэ говорят мне, что она тоже попала в ловушку для сна.

Поднимаю голову. Грохот фургона, когда мы катимся по гравийной дорожке, вызывает у меня головную боль. Мистера Кэллоуэя больше нет на своем месте. Я вглядываюсь в щель между капотом фургона и буфетами и сдерживаю вздох. Его рубашка в красную клетку идет рядом с нами, слева от фургона, не более чем в трех футах от нас.

Нам лучше уйти, пока он не остановил свою команду на завтрак и не нашел нас.

«Поехали», — шепчу я.

Но внезапный стук копыт заставляет нас застыть на месте. Я ныряю обратно под холст и снова заглядываю в щель. Мужчина на пятнистой лошади медленно идет рядом с нами.

«Mr. Кэллоуэй? он лает, отчего его висячие усы трепыхаются.

Мистер Кэллоуэй не сбавляет темп. «Утро. Я тебя знаю?»

«Заместитель Грейнджер». Он снимает шляпу. Его куполообразная форма — единственная круглая его часть. Острые локти, крючковатый нос и кадык, способный прорезать бандану.- Насколько я понимаю, вчера вечером вы ехали по коридору в четверть одиннадцатого на борту Whitsand ?

«Да, сэр, я знал. Есть проблема? »

«Видели здесь девушек?»

Я прикусываю язык так сильно, что у меня идет кровь. Перед глазами развевается образ петли.

«Девочки? Нет почему?» Мистер Кэллоуэй снимает соломенную шляпу и вытирает лысину рукой. Яркий солнечный ожог покрывает его щеки и нос.

«Китайская девушка прошлой ночью ударила мужчину по голове и убежала.Вы ее видели?

Я съеживаюсь. Аннамаэ моргает, глядя на меня своими крючковатыми ресницами, и берет меня за руку. Это простой жест, но его достаточно, чтобы я не сбежал в панике.

«Нет, сэр. Единственный китаец, которого я видел со времен Вирджинии, был тот парень, которому принадлежит свисток. Вчера купил у него мой холст.

«Она его детище. Прошлой ночью все сгорело дотла, вместе с ним и китаец. Такие люди беспечны ». В голосе депутата звучит презрение.

г.Кэллоуэй делает паузу, прежде чем ответить. «Мне не показалось беспечным, зам. Его звали мистер Янг? Он заметил трещину в одном из моих колес и помог мне исправить ее. Кажется, это больше трагедия, чем что-либо еще ». Он снимает шляпу и переводит взгляд на переднее колесо фургона.

«Ну, мы не говорим об отце, мы говорим о его девушке, которая достала одну из лучших святых Джо. И я говорю, что тело не убегает, если оно не виновно ». Его черные глаза, кажется, останавливаются на мне, и я перестаю дышать.Затем они бродят по остальной части повозки.

«Вчера ночью сбежала и рабыня, — продолжает депутат. «Не знаю, в лиге ли они».

Мистер Кэллоуэй качает головой. «Ну, я никого не видел, депутат. Во всяком случае, я не вижу девушек, бегущих в этом направлении. Это суровая страна. Без мула и припасов они не протянули бы и трех дней. Тебе лучше обыскать Сент-Луис.

«Сегодня утром прислали группу. Поверьте, у меня есть дела поважнее, чем прочесывать сорняки в поисках змеи.

«Тогда добрый день», — говорит мистер Кэллоуэй, обращая внимание на своих кряхтящих волов.

Я молюсь, чтобы этот человек ушел, а когда он упадет, я отцепляю ногти от ладоней. Затем повозка врезается в камень, и часы издают перезвон.

Аннамаэ шипит, дыша, затем зажимает рот рукой.

Пятнистый пони снова привлекает к нам помощника Грейнджер и его пытливые глаза.

«Мне нужно обыскать вас. Ты единственный фургон, в котором они могли спрятаться.С таким же успехом можно хорошенько подумать, прежде чем я пойду домой.

Плечи мистера Кэллоуэя опускаются, словно он вздыхает. Затем он кричит: «Эй, мальчики и девочки, ну а теперь!»

Я мечтал о побеге, страх скручивает все внутренности мокрым узлом. Скользящие проемы по обеим сторонам фургона не открывают ничего, кроме широко открытых прерий.

Я наклоняюсь и говорю на ухо Аннамаэ, так тихо, что даже себя не слышу. «Я сдамся. Натяни на тебя простыню и спрячься». Я сжимаю ее ладонь.

Наша колесница, теперь наша тюрьма, останавливается. Аннамаэ тянет меня обратно, когда я начинаю подниматься, указывая на трещину на ее стороне фургона. Плакучая ива, одна из первых цветков весны, стекает с ветвей всего в десяти футах от них.

Сапоги депутата стучают по траве, когда он спешивается.

«Воспользуемся моментом, чтобы перевести часы», — говорит г-н Кэллоуэй.

Не сомневаемся. Пока мистер Кэллоуэй отодвигает тяжелые часы, мы бегаем к передней части фургона.

«Обойду к голове, — говорит депутат.

В спешке я чуть не вытолкнул Аннамаэ из повозки.

«В этом нет необходимости, сэр. Вот и мы, — говорит г-н Кэллоуэй.

Я падаю с водительского места сразу после Аннамаэ. На пяти цыпочках преодолеваем расстояние до лохматого зеленого стога сена. Его зеленая занавеска поглощает нас.

Никто из нас не смеет дышать, пока мы слушаем.

«Просто делаю свою работу, сэр, спасибо. Удачи вам », — говорит депутат.

«А ты», — говорит г.Кэллоуэй. «Гиддап, мальчики и девочки, гиддап!»

Его волы мычат в ответ. Фургон со стоном катится вперед. Лошадь заместителя Грейнджер фыркает, затем уносится прочь, легко минуя мистера Кэллоуэя. Только тогда я возобновляю дыхание.

Через несколько минут мы заглянем через ветки. След сейчас пуст. За деревьями перед нами расстилается катящийся ковер из травы высотой по колено, но ни Аннамаэ, ни я пока не хотим выходить на открытое пространство.

«Пусть это будет последний раз, когда мы увидимся с депутатом», — говорю я.

«Аминь». Аннамаэ смотрит вверх на зеленый купол. Листья гремят шшш , когда ветер их треплет. «Бог посадил это дерево прямо здесь для нас».

«Может, лучше думать об этом как о судьбе».

Она дернулась назад, как будто я чихнул на нее. «Что ты имеешь в виду?»

«Я имею в виду, иногда мне интересно, почему Бог оказал услугу, если неприятности просто поджидают за углом? Это кажется неискренним. Если это судьба, то это написано звездами, и мы ничего не можем сделать, чтобы этого избежать.

Ее губы разошлись, и я вижу, как ее мнение обо мне резко ухудшается.

«Я не хочу обидеться. Я просто имею в виду, что если Бог доброжелателен… »

« Бог доброжелателен, и верить в судьбу не по-христиански, потому что Он тоже отвечает за звезды ». Она поднимает глаза к балдахину и бормочет: «Помилуй душу бедняги. Она переживает тяжелые времена. С этими словами она роется в своей сумке.

Я бросаю это дело, потому что не хочу, чтобы она думала, что я язычник.Хотя знания отца о китайских верованиях были ограниченными — его привезли в штаты, когда ему было всего тринадцать лет, — он был столь же непреклонен в отношении передачи их мне, как и его христианская идеология, которую он получил от Пепера, моего французского дедушки. Если они были важны для отца, они были важны и для меня, несмотря на их непоследовательность.

Аннамаэ предлагает мне фляжку из своей седельной сумки, которую я с благодарностью принимаю, хотя отказываюсь от половины оставшегося бутерброда. Мой желудок все еще слишком выжат, чтобы принимать пищу.«У тебя там ночной горшок? Потому что я мог бы использовать один.

Она хмурится. Здесь я думал, что ее мнение обо мне не может быть ниже. Наклонив голову набок, она постукивает потертым ногтем по подбородку. Что бы она ни собиралась сказать, я молюсь, чтобы она сказала это как можно скорее, потому что река угрожает вскоре прорвать плотину.

Ее хмурый взгляд сменяется покорностью. «Я покажу вам трюк, который будет чище, чем приседание. Спусти брюки.

Я это делаю.

«А теперь возьми меня за руки и сделай вид, что собираешься сесть.Она отстраняется, уравновешивая меня, и в этом положении я успокаиваюсь, не шлепая ботинками.

«Моя очередь», — говорит она.

Когда закончите, мы находим другое место под ивой и садимся на корточки. Крещение земли, кажется, немного рассеивает ее раздражение на меня, и ее манеры снова становятся непринужденными.

Под нарисованным небом Стейси Ли